Так в тех книжках часто встречались парни, кто тоже всё знали. Они легко рассказывали, где находятся страны, упомянутые в сводках, объясняли смысл любого явления от статьи в газете до молнии на небе, и почему гром потом.
Умники шутливо спрашивали читателя, чем же заняты политические работники, и с непременным юмором их описывали. Политруки, как правило, не имели даже среднего образования, когда литераторы закончили солидные десять классов, а некоторые даже начали учёбу в ВУЗах.
Иногда это был сам автор или писал его друг по воспоминаниям, и они отмечали странную опеку матёрых, резких, удачливых, но обязательно «простых» солдат. Это объяснялось тягой к человеческому отношению и благодарностью.
Намного реже приводилось мнение об умниках самих «простых» солдат. Первым Лев Толстой блестяще описал, как нянчились артиллеристы с Пьером Безуховым. «Они ж не могут». И «всё равно их убьют ни за что».
В глазах «простых» солдат эти умники стояли не выше милых домашних животных. Кому-то солдатский бог посылает щенка или котёнка, но они же совсем тупые и медленно бегают. Другое дело «благородия» — даже забавно говорят.
Солдаты и сами могут рассказать о войне, только никогда слова не скажут. Политрукам хватает корявого чтения по бумажке на партсобраниях, они тоже солдаты. За ними ведь никто не ходит, так же воюют и ещё живые.
Мне на моей «неизвестной войне» нужно понять, о чём же молчат солдаты. Не для того, чтобы всем рассказать, вовсе нет. Просто чтобы стать солдатом и немножко выжить.
Отмечать про себя несоответствия с известным вариантом войны начал ещё в поезде и не останавливался. Вот вскоре после разговора с ротным подошёл с автоматом на шее наш взводный младший лейтенант Вася Денисов с тоже вооружённым автоматом первогодком Андреем.
Вася поставил пацана у нашего танка охранять, а нам приказал вооружиться штатными автоматами и с ним немного погулять. Запретил задавать вопросы и вообще издавать громкие звуки, велел смотреть в оба и сразу стрелять.
Разобрались мы неровной цепью и неспешно двинулись вокруг располаги. Думаете легко разместить под деревьями более семидесяти танков? И занимают они места будь здоров.
Расположили ведь с умом. Сам бы не сразу понял, что тут стоит танковый полк, если бы случайно наткнулся. И ничего не понявшего случайного человека просто пристрелит патруль, каковым мы без всякого сомнения и являлись.
Гуляли примерно часик. В окончании прогулки взводный Вася очень рекомендовал нам снизить темпы осмотра матчасти и отоспаться, но далеко от танка не отходить. Забрал малого Дюшу и ушёл.
— Пошёл за другими бедолагами, — проворчал командир Серёга, расстилая под берёзкой мешок и комбинезон.
Свой автомат он далеко убирать не стал, почти весь экипаж молча поступил аналогично, только заряжающий Паша уточнил:
— За кем это?
Тоже занятый устройством спального места Дима проговорил:
— Ну, за другими экипажами. Кто-то обходит дозором, а кто-то стоит на постах, — он неожиданно улыбнулся. — Так если ты спать не хочешь, я возьму твой комбез?
— Отставить комбез, — холодно сказал я. — Приказываю спать, Паша.
Дима ко мне обернулся и поднял насмешливые глаза. Встретился с моим взглядом и отвернулся, проворчав:
— Я ж спросил только. Уже и спросить нельзя.
Павлик тоже понял, что тут не шутят, и покладисто стал укладываться. Я сложил в пустой мешок котелок и кружку, нарвал туда для объёму травы, и положил его под голову, а сам спиной улёгся на комбинезон. Расположился в тени клёна и приказал себе чутко уснуть.
Однако не спалось. В экипаже гремели котелками и кружками, шуршали травой по моему примеру. Павлик спросил разрешения развести костёр, и Серёга сказал, что ему тут не пикник.
От соседних танков с одной стороны доносился перезвон гитары, а с другой, судя по возгласам:
— Лошадью ходи! — играли в шахматы.
И вообще днём спать не привык, оттого одолевали мысли. Вот в Корпусе те же люди скорого столкновения с врагом не ждали, но готовились к будущим сражениям каждую минутку.
А тут, когда бой может начаться сию секунду, каждая свободная минутка используется для отдыха. Большинством подсознательно используется, я один, наверное, умный. Ну и ещё два-три парня всё понимают, но мы никогда не скажем…
— Хорош уже впрок топить, — растормошил меня Павлик. — Питаться пойдём.
Я сразу проснулся и, вынимая из мешка манерку и кружку, думал, что спать про запас не бином Ньютона, нечего тут понимать. Прошёл с экипажем и занял очередь к одной из полевых кухонь.