После обеда я принимал с докладами управляющих, но они быстро закончились, к тому же нам, кто удостоился побыть дома, много на каникулы задали. Мне стало не хватать не только физкультуры, я с упоением решал всё новые задачи. И вечером меня ждала Катя!
Было интересно за ней наблюдать, у меня тоже проявились способности. Так я себе поставил размножение и самосохранение на минимум, вот Катя потихоньку мне добавляла. Я умудрился перебрасывать её усиление на другие участки с приемлемой для меня потерей в пятьдесят процентов…
Ну, дармовое же! И жадность это плохо, ещё мама так говорила. Вот хоть и жалко до слёз её усилий, я Кате ничего не говорил, демонстрировал эффективность её воздействия. И то ж размножаться хотелось даже на минимуме, аж челюсти сводило. В шестнадцать лет это, наверное, нормально.
И вот в определённый момент, когда от Катиного воздействия у меня мозги должны расплавиться, сам я превратиться в овоща, а она находилась просто на пределе, Катерина сама не выдержала:
— Расскажи мне всё! О себе!
— Да! Я расскажу тебе всё! — ну, сначала мне требовалось довести её до оргазма и самому кончить.
— О да! Рассказывай! — застонала она.
— Всё! Я тебе… расскажу… — вот и финишная. — Уф! Ты действительно хочешь это услышать?
— Да! — заглянула она мне в глаза.
— А с чего это вдруг ты стала задавать такие вопросы боярам? — уточнил я холодно.
— Э… — попыталась она отвести глаза.
— В глаза смотреть боярину! — приказал я небрежно. Вот так. — Продолжаем разговор. Не потому ли ты стала задавать боярину вопросы, что провела против меня магическую атаку? И просто по-человечески скажи, сколько дают за растление малолетки?
— Я тебя люблю! — пролепетала Катя.
— Я тоже тебя люблю, — сказал я добрым голосом. — Так сколько?
— От пяти! — горестно воскликнула Катя. — Тебе всё равно ничего не грозило! Ты бы просто рассказал, что попаданец из другого мира…
— Это вопрос? — спросил я холодно.
— Даже если это вопрос, что это меняет⁈ — зло проговорила Катя.
— Многое, — так же холодно сказал я. — Я запрещаю тебе двигаться и издавать какие-либо звуки, только отвечать на мои вопросы.
Она явно напряглась… ну, корчить рожицы я ей не запрещал. Уложил повыше, поправив подушку, поцеловал её в щёчку и принялся одеваться. А она лежала на спинке голенькая и только следила за мной чудными синими глазами.
Чувствуя себя последней сволочью, я подтащил поближе стул, уселся и долго на неё смотрел, сомкнув руки в замок. Так, кажется, половое влечение к объекту ушло достаточно, можно задать первый вопрос:
— Почему ты ко мне пристала?
— По приказу моего куратора, — через силу заговорила Катя. — Его контора проследила магический обряд в Европе, благодаря которому в мир должен прийти попаданец из магически отсталой реальности. Они ошиблись, попаданец мог появиться где угодно в мире. Я должна была дать экспертное заключение, что это не ты.
— Запрещаю кому-либо отвечать на любые вопросы обо мне и самой меня спрашивать, не являюсь ли я попаданцем, — немного оборзел я. — Это ясно?
— Тебя я ни о чём не спрошу, — мрачно ответила Катерина. — Но если меня спросит мой боярин… кому я дала клятву мага! Я могу умереть от ментального противоречия!
Я пожал плечами:
— Наверное, я сильно расплачусь, но меня устроит и такой вариант. Тебе лучше больше не встречаться со своим боярином. Кстати, это не твой куратор?
— Нет, — проворчала голая девушка.
Я задумчиво посмотрел на её сиськи и спросил:
— А ведь приказ растлить меня ты выцарапала из куратора в письменном виде?
— Да, — сухо проговорила она.
— Где он? — уточнил я.
— В гостиной картина «Ваза с подсолнухами» является декорацией для тайника, — доложила Катя.
— Что с ней нужно делать, чтоб она открылась? — деловито спросил я.
— Нажать на раму справа, — сказала она без эмоций.
— Ты пока никуда не уходи, — попросил я, вставая со стула.
Она проводила меня злыми глазками. В гостиной я быстро нашёл «Вазу с подсолнухами» и нажал на раму справа. Изображение открылось на скрытых шарнирах и явило моему взору дверцу с пятью отмеченных цифрами ручками. Я раздражённо вернулся в спальню.
— Эй! Там ещё один тайник! — воскликнул я.
Катя промолчала, глядя в потолок.
— Почему ты не сказала шифр? — добавил я для убедительности.
— Потому, что я не хотела, чтоб ты его знал, — сообщила она потолку.