И раз в неделю за очередной выволочкой приползал Дитрих. Правда, раз в месяц сношали и самого профессора, но он придумал на такие совещания брать молодого доцента — когда двоих, оно веселее.
Жизнь Штанмайера не сводилась лишь к сексу и научной работе. Он заводил полезные знакомства в дипломатических и военных кругах. Дело немного осложнялось тем, что представители этих кругов таскали с собой смазливых, капризных секретарей.
Пришлось профессору брать с собой Дитриха, чья носатая и довольно несимпатичная мордашка скорее говорила о склонности его босса к зоофилии. Впрочем, и поменяться секретарями на время ему не предлагали, что было модно в высших прослойках общества. Облик Дитриха так же не давал забыть его место скромного учёного при светиле.
Всё другое время высшие военные и дипломаты тайно говорили о Гардарике. Ругали всяких ретроградов, что хотели жить с ней исключительно мирно — явно ссали старые пердуны.
Меньше трети новых знакомых считали, что нападать следовало ещё вчера, и за каждый день промедления придётся дать ответ потомкам. Ещё треть думали, что вчера нужно было начинать готовиться к нападению и планировали его на 42-ой год — Гардарика всё-таки довольно сильная и большая.
Сорок же процентов рассуждали, что время работает на Гардарику, в любой момент она может всполошиться. Поэтому нападать нужно в 41-м, раньше не собрать сил под благовидными предлогами.
Профессор со всеми соглашался, чем заслужил о себе мнение как прогрессивного и думающего учёного. А в душе Штанмайер слал лесом как первых, так вторых и третьих. Если маги Гардарики не ведут таких разговоров с этими болванами и не делают выводов, то так им и надо. Но это вряд ли.
Он воровал средства у государства и через третьи руки скупал у населения золото и драгоценные камни. Вся добыча хранилась в подвале его уютного дома, о ней не знала даже его горячая жена студентка. Она думала, что её Отто на своё жалование только запасается на всякий случай сигаретами, крупами и мясными консервами.
И вот как-то летом, перед самым отпуском профессора с доцентом традиционно вызвали «наверх». Дитрих по приказу научного руководителя начал заунывный доклад:
— Как мы уже сообщали вам, господа, во главе профессора Штанмайера почти год назад был произведён рискованный эксперимент. Разумность испытуемого была принята инфополем вместе с нашими магическими усилиями. Прошу посмотреть нашу отсылку к допущению Карвуазье. В целом инфополе должно что-то дать людям. Что же оно могло отдать взамен? Об этом отсылка на работы отдела Штанмайера, но нас сейчас интересует возможность переноса сознания из другого мира.
По нашим расчетам, отсылка у вас есть, возможен случайный перенос в ширину плюс-минус сто лет из той реальности к нам. В первый год вероятность девятнадцать процентов, во второй год один и девять десятых, в третий около двух десятых, далее значения пренебрежимо малы. О сумме предела вам прилагается отсылка на математический анализ за первый курс.
Наши службы проверяют все доступные несчастные случаи. Но вероятность переноса падает каждый день, а меж тем прошёл почти год с эксперимента. В принципе мы могли бы закрыть эту тему, если бы не Гардарика, там нашим службам особенно разгуляться не позволяют эти дикари…
Дитрих налил воды в стакан из графина, выпил половину и продолжил:
— Как вы знаете, все дело в Гардарике. Если бы удался проект проникновения в магически отсталую реальность, мы бы боролись за доминирование в нём и, так или иначе, взяли бы над Гардарикой верх за счёт немагических технологий. Если бы мы заполучили попаданца оттуда, то за счёт полученных от него технологий могли со временем взять верх над этой ужасной страной. Но мы получили боярина Большова.
Ничего особенно странного в том, что мы обратили внимание на это имя. Он первый московский боярин за всё время, кто согласился на интервью европейской газете. Английский таблоид, если что. Интервью обсуждает вся Европа, отсылка на газету прилагается…
Дитрих допил из стакана и заговорил далее:
— Вот короткая выжимка из статьи в части, что касается нас. Артёму Большову всего шестнадцать лет, примерно через месяц исполнится семнадцать. Он стал боярином, чудом выжив в авто-аварии, где погибли его родители и старший брат. В причинах катастрофы нельзя исключить чей-то злой умысел, но мальчишка, с его слов, ничего не помнит, а машина сгорела.
У его отца была жуткая репутация. В тридцать восемь лет он на дуэлях убил пятерых бояр и тринадцать магов Гардарики. Артёмка начал с того же, в шестнадцать лет иерарх их церкви. Внимание, господа! Со слов боярина Большова английскому журналисту, за то, что священник прилюдно предположил в нём попаданца!