Ну, а как ещё необстрелянным новичкам почувствовать, как персонально в тебя стреляют из пушек, ружей и пулемётов, когда вокруг грохот разрывов, летит земля комьями и постоянно страшно воет? Это всё по силе впечатления похоже на рысий тотемный бонус.
Парни привыкают вот так жить и бороться, а не падать на землю в позе зародыша и трястись в ознобе. Чтоб это всё закончилось, пока надо просто конкретного мага сильно отвлечь, например, зарядив ему в ухо.
Другое дело, что это очень непросто сделать. Всего в Центр из московских учебок направили сотню отличников, и все они на этой площадке прикрывают своих магов, норовят добраться до чужих и вообще очень больно дерутся.
Усиление рысьего подавления сначала держалось какие-то секунды, которых одной из сторон хватало для победы. Потом страх научились преодолевать, и схватки стали растягиваться.
Ребята учились под воздействием шевелиться, маги тоже привыкали к страху и дракам, усиление тотемного бонуса пока уверенное, но прерывистое. Думаю, ещё за неделю парни добьются нужной плотности, и тогда можно будет везти их воевать. Пусть и хватает ребятам сил всего на один тотемный бонус, война долго ждать не станет.
Только не надо ужасаться, в общие потасовки новобранцев опытные танкисты не лезут, это для нас так же неприлично, как участие в школьной драке. Для тренировок выбираем противников по силам, а с новичками занимаемся строго индивидуально.
Позади команд рядом с боевыми магами часто стоят Петя и Стёпа. Близнецы и сами догадываются, что они скоро с этими парнями пойдут в бой, присматриваются к новичкам. Давно хочу поставить рыжих ротными, надо обсудить…
Потом обед, и для нормального пищеварения политинформация про то, какое у нас сложное международное положение, прям война, и как всем надо ещё больше Родину любить.
В классах теории на политинформации тепло, но очень тесно — за партой по трое и стоят у стеночки. На подоконниках сидеть запрещено, лучше совсем их не касаться, а то большие уже.
После политики в классах становится значительно свободней. Сержантский, рядовой состав и офицеры по желанию уходят на стрельбища. Само собой стреляют из отечественных и трофейных винтовок, автоматов и пулемётов. Изучают мины, проходят полосы препятствий.
Общий пунктик — эвакуация из подбитого танка. Новички маги ещё и отрабатывают взаимодействие с рысями. Для них все солдаты противники, и парни стреляют, бегают и прыгают под рысьим подавлением. Чтоб привыкали к тому, что всё очень непросто.
А сильно умные офицеры, кто всё это уже проходил на фронте, или просто жизнь недорога, в классе теории слушают нового капитана от Совета обороны. Через день или два приходят новые — и откуда у Совета их столько?
Хотя капитаны, скорей всего, ни к каким советам не имеют отношения, фронтовиков просто нагрузили по общественной линии. Ну, приходит такой умник к начальству с идеей или даже с теорией, а ему и говорят, что всё это очень интересно, только всем некогда. Вот сам иди и расскажи это всё офицерам в центрах.
Слушать мужиков никто не заставляет, прямо во время урока можно уйти на стрельбище. Только я никогда так не поступал, какую бы ахинею ни нёс лектор. Отовсюду можно извлечь мораль, оно чушью может только казаться, и кто я такой, чтобы считать себя умнее людей, кто направил сюда лектора.
Сижу спокойно, отношения никак не высказываю, с критикой не лезу, в споры не ввязываюсь. Хорошо понимаю, что могу чего-то не понимать. И ещё лучше понимаю, что я командир, сам могу считать себя сколь угодно тупым, но подчинённые мои должны верить, что командует ими самый умный.
А самое главное, понял я вдруг, какой на самом деле был всё время тупой! Кому учитель алгебры и геометрии Степан Андреевич твердил в Корпусе, что математика повсюду? Даже регулярно лупил! И какие я сделал выводы?
С самого начала войны ездил в танке и стрелял, а в перерывах искал олимпиадные задачи по математике. Одолел всех! Добился, что Исаак Львович велел мне придумывать задачи самому.
Ха! Ну, придумаю я самую умную и красивую задачу, что мне за неё дадут? Славу? Денег? Смешно говорить. А на войне каждый бой — моя личная жизнь и жизни товарищей.
Почти через полгода войны, пройдя через тысячу разных боёв, за партой в Московском Центре дошло до меня, что война ставит самые трудные задачи. Все на время, тьма неопределенностей, правильных решений нет, но за иные ошибки полагается смерть.
Не! Раньше я как-то эти задачи решал, только не понимал, какой был тупой. А теперь понимаю! Все идеи и теории капитанов основаны на реальных сражениях, я старательно запоминаю вводные и варианты решения.