Ни тебе торжественных речей, ни «Прощания славянки»! Кстати, марш нашёлся и в этом мире. Заметил систему — чем произведение гениальнее, тем больше у него вероятности оказаться в обеих реальностях. Хотя тоже открыл не бином Ньютона, всем давно известно, что мысли у гениев сходятся.
И в довершение секретности представитель Совета обороны очень не рекомендовал боярину Большову более общаться с журналистами. Он бы мне и приказал, да не может такое приказывать боярам.
А журналистам со мной именно приказали не разговаривать и при случайных встречах не узнавать, все материалы обо мне под временным запретом. Я даже не стал изображать, что сильно огорчился, вообще наплевать. Без дурацких интервью найдётся способ дать голове отдых.
Вернулся на полигон и попросил инструктора отозвать танк Кости и передал ему оба пакета и приказ. Тот сразу выдал на мой экипаж документы и знаки пехотинца и по-дружески попросил такси в Центр не вызывать. Не нужно, чтобы хоть что-то указывало на наши намерения.
Я ему кивнул, да мы пошли в казарму первыми. Сразу уселись спарывать знаки танкиста и пришивать пехотные. Думал про себя, что вполне могу наклеить чёрные полоски, ведь у меня точно есть десять боёв без танков, и убито всяко больше десяти европейцев…
Ну, какой же получится пехотный старший лейтенант без полосок с моей молодой рожей? Вся секретность коту под хвост. И насчёт такси Костя правильно подумал. Если меня не попросить, а парням не приказать, приедет к Центру сорок два автомобиля с шашечками — это точно бросается в глаза.
Ещё не закончили пришивать, в казарму пришёл следующий экипаж. Костик на сборы отвёл не больше пяти минут. Мы в темпе закончили шить, сложили в сумки необходимое имущество и отбыли на трамвай.
С трамвая пересели в метро. Хоть и ехали на один вокзал, сделали вид, что незнакомы. Просто парни сержанты, они направились в солдатскую комендатуру, а я в офицерскую.
Ехали мы в одном поезде, они в общем вагоне, меня же посадили в командирский плацкарт. До отправления военные власти успели подсадить ещё пять моих командиров машин с пехотными знаками на форме. Забавно было всю дорогу их не узнавать.
Я старший лейтенант с чёрными полосками, с независимым видом смотрел в окно, а младшие лейтенанты корчили из себя выпускников командирских курсов и слушали умудрённых фронтовиков.
В рассказы я не вслушивался, для меня уже было удивительно, что в пехоте есть кто-то умудрённый. Мне всё время казалось, что там долго не живут, хоть и встречал постоянно опытных солдат. Всё время говорил себе, что они исключения. Война ведь это настоящий ужас, а ребята живут вообще без брони…
Не! Ну, как можно на войне и без брони? Пусть у некоторых есть пулемёты и пушки, но без брони просто в голове не укладывается. Наверное, у меня всё-таки впечатлительная натура.
Останавливались только для приёма пищи. Совет обороны кормил солдат и офицеров одинаково хорошо из одних полевых кухонь. Стояли в общих очередях. Ребята на крепком морозце румяно улыбались, притоптывали валенками, хлопали рукавицами. Выдавали еду споро, никто не жаловался на холод в зимних шинелях и шапках.
Получив миски с горячим, весёлые парни становились непривычно серьёзными. Немного торжественно располагались за стоящими тут же пустыми снарядными и патронными ящиками, степенно приступали. Пища шуток не любит. Ели деловито, но без спешки, и сразу уходили с привокзальной площади.
Будто в городе N побывал! Кстати, как там сейчас? Наверное, тоже зима. Везде зима и везде останавливаются маршевые батальоны для приёма пищи. Отрадно видеть, что армия Гардарики к войне зимой приготовилась, в том числе и моими стараниями.
После еды я по странной ассоциации зашёл в коммерческий буфет. Здесь с рыночной Матрёной случилась бы истерика! Сырокопчёная колбаса по сорок рублей, горбуша по тридцать семь, сыры разные от тридцати рублей. Тут же всё это продавали и в виде бутербродов. Только икра кетовая не предлагалась на развес, лишь на хлебе с маслом или на варёных яйцах.
Понятно, что для цены во франках надо всё умножать на десять-двадцать, но прямо после обеда снова потекли слюнки. И в буфете я разглядывал витрину совсем не один. Пришлось даже постоять в очереди из капитана, двух лейтенантов и сержанта. Взял в дорогу немного провизии и дал себе слово больше по коммерческим буфетам не ходить.
В титане постоянно был кипяток, чай делали сами. Я по пути ножом с рунами строгал бутерброды, сам лопал и попутчиков угощал.