Хорошо, давайте думать. Прежде всего, московскому боярину какие-то генералы ополчения все скопом до одного места. Я военный только пока воюю, а они в армии до пенсии. И идёт Василий Петрович в болото, мне без разницы его ко мне отношение.
Ах, он не причём, это всё во имя Гардарики! Если мне удастся причинить танкам неприятеля серьёзный ущерб, армия на этом фронте спокойно разгромит противостоящие силы!
И что с того, что Салтыков отличится, станет генералом большой победы? Кому интересно, что его штаб над всеми деталями давно и тщательно работает? Какая разница, что Василий Петрович использовал нашу опцию решать любые задачи ценой жизни?
Действительно всё это неважно, ведь такой опции нет и не было никогда. Просто раньше мне очень нравились хорошие драки насмерть, и я ничего не понимал. А нынче я этого наелся, стал разборчивым и многое понял.
Только не надо говорить, что я не хочу выполнять на войне приказ! Очень хочу! Василий Петрович приказал повторить зимой то, что мы делали летом. Летом мы среди прочего много загорали и купались, и он не уточнил, какого года зимой.
Но не будем формалистами. Летом полк остановил танки противника. То же самое должен сделать теперь отдельный батальон, а каким образом — не Василия Петровича генеральское дело.
В другой раз будет изъясняться яснее. Только пусть генерал-майор подольше думает, что все мы тупые герои, у нас, таким образом, появляется свобода маневра.
Пока с первого состава на высокую платформу съезжали танки, я изложил вкратце свои мысли соратникам и сказал в конце:
— Ваня, извини, но в этом бою командую я. Тут много личных решений, не могу перекладывать на тебя ответственность.
— Хорошо, — спокойно ответил Иван. — Соображения высказывать разрешаешь?
— Само собой, — проговорил я.
Парни покивали, и после небольшой паузы заговорил Паша Зимин:
— Танки с заводов всё равно идут почти без топлива и с пятью снарядами. Где-то машины снимали с поездов, заправляли и заряжали, а потом снова грузили на платформы.
— Ну, или заправили и зарядили прямо на платформах, и это быстро не делается, — сказал боярин Веселов. — Точно начали с утра.
— Эта ветка ведёт в посёлок, где пополняется полк Дёмина, — добавил боярин Плохих. — Если бы мы не справились, танки достались бы ему.
— Понять бы, как генерал узнал, что батальон ещё боеспособный, — проговорил боярин Герасименко.
— Да на обеде примерно посчитали, — грустно молвил боярин Костя Гаев. — Танкисты же все в белых комбинезонах.
— Надо было разок пропустить, — поддержал его фактический комбат Ваня Котов. — Но кто ж знал!
Парни дружно печально вздохнули. Другие мои решения резких возражений тоже не вызвали. Подали три состава по двадцать танков. Генерал-майором, наверное, считалось, что я как честный человек возьму, сколько есть экипажей, остаток отдам Дёмину и поеду воевать. Я как боярин взял все, водителей хватало, а Дёмин пусть дальше ждёт. Это его судьба, сам так сказал.
Вообще я за разумную демократию, особенно на войне. Никто ж не хочет погибать потому, что командир чего-то не учёл. Потому первую часть пути сидел я за рычагами, так как хорошо вожу танк и держу все увиденные когда-то карты в голове.
Никак заразы не забываются, во снах превращаются в ландшафты, покрываются зелёной или жёлтой листвой, падает снег, или идёт унылый дождик по настроению.
А без лирики сидел в кресле наводчика Паша Зимин, командиром считался Костя Гаев, а на место заряжающего усадили Ваню Котова. Иван включил трофейный фонарик, и в его свете они рассматривали карты, а обсуждали по танковой трансляции.
Через час сделали остановку, Ваня пошёл просвещать Севу Польских, Костя и Паша пересели к другим магам, а я за рычагами обсуждал ситуацию с боярами Герасименко, Весёловым и Плохих.
После новой остановки над картой с немецким фонариком азартно спорили другие танкисты. А после четвёртого привала свои бредни излагали мне следующие. Я могу ехать и без перерывов целые сутки, просто многим приспичило высказаться.
То есть я вообще за демократию, но в очень разумных пределах, и после пятой остановки до линии фронта любые стоянки запретил под угрозой расстрела на месте. Достали просто, много нехороших русских слов!
Всё-таки демократия требует определённых технологий, но радиосвязь под запретом, а интернет и компьютеры в светлом будущем, чат не создашь. Отодвигая философию в сторону, последний участок я подводил баланс мнений. Мне за рычагами хорошо думается.
Танкисты согласны с генералом, что противник тоже понимает, что наше господство в воздухе временное, на земле же пока всё без изменений. Враг знает, чем ему грозят танковые сражения, когда он действует на ощупь, и ожесточённей обычного будет бороться с прорывами фронта — не допускать и пресекать.