Прошли опасный участок и заканчиваем первый полуоборот. Два десятка «панцирей» горят, остальные мечутся. Отделение Вани теперь на восточном фланге, командую ему в рацию:
— Сходимся.
— Слушаю, майор, — весело отозвался тот.
Делаем тот же «винт», просто идём уступами ближе к центру и стреляем наверняка, с «дорожками». У врага уже нет превосходства в числе, но сейчас он ещё может пустить нам кровь. Достаточно всем вместе одновременно атаковать в одну сторону. Но кто-то же должен командовать, а его, может, убило.
Вдумчиво завершаем оборот, добиваем остатки. Потерь магов не чувствую, своих подбитых машин не наблюдаю. Говорю на командной волне:
— Ваня, есть потери?
— У одной машины сбило трак, — отвечает тот. — Случайность, и это твои маги.
Ну, гусеницу парни починят…
— Привет от Кати! — влез молодой задорный голос. — Прекратили обстрел посёлка, одни развалины! «Панцири» с юга начали движение. Треть нацелились на остатки села, две другие трети охватывают его с флангов.
Я командую Ивану в рацию:
— Нападаем с восточного края, давай ко мне.
— Слушаю, — ответил он.
Всё-таки случится мой безнадёжный бой. Можно, конечно, отойти, и больше ста вражеских танков вломятся в тылы армии. На моих глазах. Их все потом обязательно уничтожат, но сто машин многое успеют. И как с этим жить?
И ведь это я послал ребят с гранатомётами в село. Кто-то может остаться в живых и теперь пытается прорваться к лесу. Мы их должны прикрыть. Мы просто должны делать всё, что в наших силах, пока живые. У военного нет другого выбора.
Пустим напоследок европейцу кровушку. Внезапным ударом около трёх десятков «панцирей» подбить успеем, а остальное — военное судьба. А немец-то каков! По одному только подозрению врезал из полевых пушек по селу! Хотя село русское…
Гм. Но всё равно европейская дисциплина поражает! Ни одного сообщения о его разговорах в эфире. Хотя стоп. Включаю закрытую рацию и спрашиваю:
— Ты там живой ещё?
— Ага, — ответил Серёгин. — Сам поражаюсь, почему немец молчит, как чего-то боится.
Вот! Немца расстреливают из танковых пушек, над ним летает биплан, но он всё равно молчит в эфире, как партизан! Это я понимаю европейская дисциплина. Правда, переходящая в идиотизм, но тем не менее.
— Привет от Кати! — воскликнула рация. — «Панцири» вошли в развалины и пока по неясным причинам загорелись! Вижу уже десять подбитых танков!
А живые мои гранатомётчики! Похоже, не успели войти в посёлок перед обстрелом, зашли позже — им приказ ведь не отменили. Ну, так тем более «банзай»!
Заговорила закрытая рация:
— Немца, похоже, прорвало! Какой-то майор Гот вопит, что его атакуют русские.
Ага, противник заметил во весь опор летящие на них танки. Из-под гусениц каждого облако снега, если во весь опор. Жуткое зрелище, как представлю!
Враг своему счастью поверил не сразу. Столько тупых русских на танках едут прямо на него. Но собрался, встал, взял нас в прицелы, наводит орудия. Только маги чувствуют враждебные взгляды. Отрывисто командую машинам:
— Все влево.
Танки на полном ходу берут левее, снаряды врага летят мимо. Дружно делаем дорожку, за нами опадает облако снега. Появляется вторая линия, её танки уже стоят и точно стреляют. Они трогаются с места, набирают ход, но мы успеваем выстрелить.
Теперь они летят на врага, а мы прячемся в облаке снега. Дистанция полкилометра, на противнике сказывается рысье подавление. Немец потерял пять машин, а тут ещё и руки мелко трясутся. Некоторые включают заднюю скорость.
Дистанция триста метров, практически в упор. Мы мчимся во всю дурь, а противник с места ловит нас в прицелы. Первая линия охватывает слева, вторая обходит справа. Хорошо лупить вдоль строя, целиться почти не нужно.
Враг всё-таки огрызается, вокруг разрывы, корпус звенит. Все мы сладко звереем и уже не помним себя, всё происходит, словно во сне, плавно и весело.
— Привет от Кати! — надрывается рация. — Русские напали на восточный фланг! Вижу десяток горящих «рысей»! Все «панцири» дымят или стоят и не стреляют! На западе танки повернули на юг! Они уходят!
А вот хрена этим скотам! Азартно говорю Ване:
— Преследуем врага!
— На атаку может не хватить топлива, — отвечает тот спокойно. — И боеприпасы кончаются. Остынь, майор.
Я бешеными глазами смотрю на датчики. Мдя. На самом интересном месте! Медленно мир возвращается в нормальное состояние, наполняется скукой и холодом. Я устало проговорил в рацию:
— Хорошо, пусть уползают. Вань, покомандуй пока, ага?