— Ещё не встречались, — проговорил я. — В целом ты понимаешь, где будешь служить?
— Понимаю, — кивнул Егор серьёзно. — Лидер клана рассказывал и спрашивал желающих. Вызвались я и Ося. Лидер мог сам выбрать молодых и приказать…
Я понятливо кивнул. Если бы никто в клане не согласился, послали бы рыси боярина очень далеко. По древнему договору боярин обязан поддерживать каждого своего воина и никого просто не может кому-то передать…
Ну да, близнецы теперь с Ваней, но это другое! Они же втроём из Корпуса! А Миша сам захотел к близнецам. Короче, с тотемными кланами всё очень непросто и везде свои тонкости.
А если без лишних сложностей приказал я Егору продолжить чтение прессы до подхода основных сил, и тоже прошёл в читалку. Спросил у доброй женщины библиотекаря подшивку «Московского еженедельника», уселся рядом с Егором и шуршал страницами.
Через час с небольшим в комнату в танкистских комбинезонах вошли Паша Зимин и Слава Скорых. Павлик увидел меня и громко сказал Вячеславу:
— А я что тебе говорил? Тут он сидит!
На них строго посмотрела женщина библиотекарь, а я вполголоса проговорил Егору, закрывая газету:
— Пойдём.
В коридоре я с парнями поздоровался, представил Егора Маслова и провёл инструктаж. Паша отчитался, что капитан Бабцов наглая морда, вернул лишь семнадцать бойцов, четверо поехали лечиться, а пятого совсем закопали. Всего пострадали 20 выпускников Центра и трое из помощи моей дружины, водители, наводчики и командиры машин. Все маги и тотемные воины в строю. Итого в батальоне 361 боец.
Вместе прошли к коменданту. Строгую женщину средних лет про нас предупреждали, и она сказала, что всё готово. Ребята должны разойтись по классам и занять койки. Можно по два и более человека на кровать, всё равно спать не будут.
Всем выдадут вещевое довольствие. Потом по очереди в душ и в столовую. За порядок отвечают командиры. Отдельная просьба, из-за каждого грузовика из здания не выскакивать, команду на погрузку она передаст мне лично.
И нас опять затянул солдатский быт, век бы из него не вылезал. Всем раздали мешки с формой, даже мне. Ну, парадка ведь уже на мне была, а в комплекты входили вещи только для повседневной носки.
Согласно указаниям танкистские комбинезоны, старую форму и бельё оставляли на кроватях — их без нас заберут в стирку и выдадут кому-нибудь ещё. Лишнее напоминание, что в армии личные вещи положены только офицерам. И то не всем. Да и тем не всегда.
В душ сходил с парнями отчасти из солидарности, отчасти лишний раз показать руны на груди, и самому было интересно. На месте мои рисунки, словно я с ними родился.
Парни старыми вещами не заморачиавлись, только я аккуратно сложил в мешок парадную форму и офицерскую шинель. На войне положу где-нибудь в блиндаже, потом в танк заберу. А то ведь жалко, просто слов нет.
Обед в столовке после ресторана особых восторгов у меня не вызвал, но танкисты едят всё при любой возможности. Жевал на второе перловку и думал, что это вкус войны. Вернее один из вкусов. Кстати, не самый плохой её вкус.
После обеда думал уже идти снова в читалку, но в класс вошла лично комендант и сказала, что первые три грузовика прибыли. Всего их приедет десять, так мы сами должны руководить, чтобы места хватило всем. Я с умным видом кивнул и свалил всё на Пашу… э… то есть назначил ответственным.
Ехал я с мешком с вещами в кабине десятого грузовика. Должен же я был проследить, чтоб уехали все. Держал мешок на коленях, смотрел в окно перед собой и думал о жизни.
Через два с половиной часа водитель меня разбудил и сказал, что приехали. Я вышел из кабины. Сначала огляделся. Остановились мы на площадке в каких-то явных ближних тылах. Деловито сновали люди в форме, по дороге проезжали грузовики, на западе раздавался обычный грохот войны — звуки всех выстрелов сливались в один привычный уже гул.
Парни выпрыгнули из кузовов, а когда грузовики отъехали, я приказал батальону строиться. С рапортом подошёл Павлик, доложил, что доехали без происшествий, личный состав без изменений.
К нам подошёл пехотный лейтенант, и спросил, кто мы такие. Я сказал, что не его пехотное дело, а ему лучше бы знать, где сидит майор Васильченко, чтобы проводить по-хорошему…
Ну, после размышлений о жизни у меня плохой характер, особенно первые минуты. Лейтенант по моему доброму лицу понял, что мне лучше ничего не возражать, и жестом пригласил идти за ним. Я сказал Павлику, что можно пока разойтись, и с мешком пошёл за лейтенантом.
Представился я майору Васильченко. Он сказал, что очень рад, прямо сейчас обо мне доложит и вызвал капитана Кудроя, командира моего полка. Пока ждали капитана, майор в целом обрисовал задачу и сказал, что очень на меня надеется.