Охает, вздыхает дружинушка.
Вольга те охи подслушивает,
Сам над дружиной насмехается:
«Старые бабы вы, запечные!
Утлые старухи застарелые!
К тыну подошли огородному ——
Тына перепугалися!
Всё богатырство ваше в дрожь пошло!
Как нам стену-крепость пройти?
Дело-то это невеликое:
Есть там на стыках каменных стен
Три небольшие щелиночки.
В первую мы муравьём проползем.
В щёлку вторую каплею
Мы просочимся, дождинкою.
В третью — мыслью человеческой!»
Вольга Всеславьевич догадлив был,
Слово он молвил ко времени.
Вместе с дружинушкой хороброю
В щелочку малую прополз муравьём.
В щелочку другую — каплею.
В третью проникли щелочку
Мыслью они человеческой.
Вот и стена твердокаменная,
Крепость Санталова пройдена!
Вольгины воины в бой пошли.
Взялся и Вольга за сабельку.
Смелая дружинушка дружная
Скоро ко дворцу прорубилася.
Царь Сантал запобегивал.
Вот на замочки на крепкие,
Вот на запоры на железные,
Вот на засовы на булатные
Прячется-запирается.
Вольга на ту пору-времечко ——
Он уж и ворвался во тот во дворец.
Двери-пороги норой распинал.
Крепкие засовы кулаком разбивал.
Вот он, и Санталов покой перед ним.
Царь Сантал от Вольги пятится.
Падает-корячится-прячется.
Взял его Вольга Всеславьевич,
Брал-поднимал за кудри чёрные,
Выше головы его подкидывал
Да и ударял о кирпичный пол.
Тут ему, Санталу, и конец пришёл.
Вольга повернулся в Киев-град.
Слава прошла о нем великая!
Вольга и Микула Селянинович
По полям, по лугам, по широким степям,
По всему по раздолью по русскому
Едет Вольга князь собирати дань.
Едет Вольга князь за получкою.
Проезжает со дружиной, слышит пахаря:
Где-то пашет он да покрикивает,
В поле сошка, слышно, поскрипывает.
Самого-то ратая не виднушко.
И поехал по слуху князь на пахаря.
Едет уповод[9]‚ едет Вольга два,
Едет целый день да и до вечера.
А не может он до пахаря доехати.
Только слышно — ратай в поле: пашет он.
Едет Вольга день, едет Вольга два,
Поспешает на всю прыть лошадиную.
А не может догнать в поле пахаря!
Ино третьим днем князь увидел его:
Ин орет в поле пахарь, понукивает,
На лошадку свою он покрикивает.
Сошка ра́таева да поскрипывает.
А о́мешки по камешкам почиркивают.
Ведёт пахарь бороздку немаленькую
В край уедет, с другого не видать его!
Начинает ора́тай бороздочку —
Он у тёплого моря полудённого.
А кончает ора́тай бороздочку
У холодного моря полуночного.
Пашет пахарь, бороздки помётывает.
Он каменья-коренья вывёртывает.
Небольшие камешки валит в борозду.
А большие каменюги он стеной кладёт.
А кобылка у ра́тая соловая.
Ещё сошка у ра́тая кленовая.
Лемеха-сошнички все серебряные.
Вожжи шёлковые, гужи сафьяновые.
Говорит князь Вольга таковы слова:
«На здоровье тебе, пахарь, оратаюшко!
И пахать, и орать, и крестьянствовать!»
Отвечает оратай-оратаюшко:
«А спасибо тебе, Вольга Всеславьевич!
Мне здоровье на пашню очень надобно,
Мне орать да пахать да крестьянствовать!»
Ещё спрашивал Вольга у оратая:
«Ты скажи-ка мне, пахарь-оратаюшко,
Как по имени тебя звать-величать?»
Неспроста князю пахарь ответствовал:
«Ты послушай меня, Вольга́ Всеславьевич!
Как я пашни под рожь, под посев напашу;
Как я ржи накошу да во скирды сложу,
Домой выволочу да дома вымолочу;
Ещё драни надеру, да я пива наварю.
Мужичков-старичков соберу-напою.
Станут тут мужички меня покликивать
И по имени меня звать-величать:
«Молодой Микула Селянинович!»
А теперь же ты мне поведай-скажи,
Куда держишь путь, Вольга́ Всеславьевич?»
Отвечает князь Вольга пахарю:
«Еду я, Микула Селянинович,
К городам своим за получкою.
Я — ко Гурьевцу, я — к Ореховцу,
Ещё к третьему городу Крестьяновцу!»
«Был я в городе, Вольга Всеславьевич!
Закупил я намедни соли три мешка.
Увозил на кобылке на соловенькой.
А живут там, скажу, мужики-купцы
Не купцы, подлецы всё разбойники.
Ты чужих-то врагов утихомирил, князь.
А своих врагов не успокаиваешь.
Нападали на меня городские те,
По прозванью купцы, а всё разбойники.
Обкружили меня они со всех сторон:
Просят денег-грошей подорожных с меня.
А не то ещё и погубить грозят.
Заплатил я им гроши подорожные
Невеликою вот этой шалыгою[10].
Будет долго им памятна плата моя:
Кои стоя стояли, теперь сидя сидят.
Кои сидя сидели, теперь лёжа лежат.
Кои лёжа лежали, тем и век не встать!»
Говорит тогда Вольга Всеславьевич:
«Гой еси ты, Микула Селянинович!
Поезжай со мной во товарищи
Наводить порядки да в моих городах!»
Слов не тратил оратай-оратаюшко.
Он тут гужки сафьяновы повыстегнул.
Он кобылку из сошки повывернул.
Снял хомут да седёлко, на кобылку сел.
На поездке-то и спохватился вдруг:
«Стой-ка, Вольга свет ты Всеславьевич!
Я оставил свою сошку во бороздочке.
Надо бросить сошку за ракитов куст.
Не для ради прохожего-проезжего.
А для ради мужика-деревенщины:
Осколотят ведь омешики серебряные,
Оснимают отрезы булатные —
Чем я буду пахать да крестьянствовать?
Надо сошку из земельки повыдернуть.
Из омешиков земельку повытряхнуть.
Надо бросить сошку за ракитов куст!»
Князь Вольга свет да Всеславьевич
Посылает из дружинушки хоробрые
Пять могучих, пять добрых молодцев,
Сошку ту из земельки повыдернуть,
Из омешиков земельку повытряхнуть,
Ещё бросить бы сошку за ракитов куст.
Пять тех молодцев из дружинушки
Подъезжали ко сошке кленовенькой.
Они сошку за ручки ухватывают.
За оглобельку сошку повёртывают.
Они тянут-толкают и вокруг вертят.
А не могут они сошки повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть.
Бросить сошки не могут за ракитов куст.
Десять молодцев из дружинушки
Снова сошку за ручки ухватывают,
За оглобельки сошку повёртывают,
Они тянут-толкают, вокруг вертят,
А не могут они сошки повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть.
Бросить сошки не могут за ракитов куст.
Посылает тут Вольга всю дружинушку.
Они сошку за поручи ухватывают.
За оглобельки сошку повёртывают.
Они тянут, и толкают, и вокруг вертят.
А не могут сошки повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошки не могут за ракитов куст.
Говорил тут Микула Селянинович:
«Ай же, Вольга ты славный Всеславьевич,
То не мудрая дружинушка хоробрая!»
И поехал ко сошке сам пахарюшко.
Брал он сошку кленовую одной рукой.
Из земельки легонько повыдернул.
Из омешиков земельку повытряхнул.
Бросил сошку он за ракитов куст.
Подивился Вольга на ора́тая.
Посадились на коней и все поехали.
У оратая кобылка — она шагом идёт.
А у Вольги конь — он рысью пошёл.
У оратая кобылка семенит грунцой.
А у Вольги конь — запоскакивал.
Запоскакивал, отставаться стал.
И кричит отсталый Вольга, покрикивает,
Шлемом пахарю он помахивает:
«Стой-постой ты, Микула Селянинович!
Кабы эта кобылка да коньком бы была,
Так за эту кобылку я пятьсот бы дал!»
Подождал князя пахарь, говорил ему:
«Мудрый, Вольга, ты, свет Всеславьевич,
А слова говоришь все глупые:
Как была эта кобылка жеребулечкой,
Я взял её из-под матушки,
Заплатил за неё пятьсот рублей!
А теперь этой кобылке цены-сметы нет!»
Подъезжала дружинушка ко реченьке,
Ко той реке ко Смородинке.
А на том берегу у Смородинки
Собирались стеной все-то гурьевцы,
Мужики-купцы те разбойники.
И завидели они Микулушку,
Закричали все, переполошились:
«Вон едет тот — он третьёва дни
Побил-полупил нас шалыгою.
И один-то он нам достался солоно,
А теперь ещё и войско навёл сюда!»
Подались наутек купцы-разбойники,
Только пятки засверкали на солнышке.
А тут Вольга князь сын Всеславьевич ——
Он привык догонять врага беглого.
Расходилася кровь молодецкая,
Разгорелась в нем удаль храбрецкая.
На погоню князь Вольга изготовился;
Понастроился на удар перейти,
Полонить-победить врага бегущего.
Да Микулушка Селянинович
Упредил-придержал князя скорого.
Он сказал Вольге́ таковы слова:
«Ай мудрый ты воин, Всеславьевич!
Да на глупое дело насыка́ешься[11]:
Погляди-ка ты на Смородинку —
По-над речкой мосточки все калиновы.
А поделаны мосточки все поддельные:
Под настилом у них слеги понадпилены;
А под слегами столбы понадрублены;
Понадкопаны подкопы великие,
Понаставлены ножи в них булатные.
А хитры купцы те разбойники:
Видишь, дел каких понавыдумывали!»
Объезжала дружинушка Вольгина
Все подкопы с ножами подкопные.
Миновала мосты поддельные.
Заявился Вольга́ со Микулою
Во свои во три да во города.
Там с делами князь поуправился.
Он с разбойниками поразделался.
Наложил на купцов дани-выходы.
Говорил он Микуле таковы слова:
«Много белого свету я повыездил!
Много разных людей я повысмотрел!
Много див-чудес я повыглядел!
А такого чуда-дива я не видывал,
И не видывал и не слыхивал,
Чтоб мужик простой-чернопахатный
Был сильнее дружины богатырской моей!
Да и это ещё чудышко в полу́чуда.
Много хитрых людей я поперехитрил.
Много мудрых людей я перемудрил.
Ни по мудрости, ни по хитрости
Не имел я себе супротивников.
А я нынче нашел и по мудрости;
А я нынче нашел и по хитрости
Супротивника себе славного.
Ты простой мужик, Микула Селянинович!
А во всём-то ты превзошёл меня:
По догадке, по силе, по разуму!
Уж и я ль не учился много мудрости!
Уж и я ли да не поперенял
Всех наук, всех грамот, всех хитростей!
Да всему, видно, я не довыучился!»
Вольга и братья Ливики
У Чимбала — короля того немецкой земли
Жило-было два любимых племянника,
По прозванью два брата, два Ливика.
Говорят королю два брата Ливика:
«Ах, ты, дядюшка наш, ты Чимбал-король,
Повелитель над всей немецкой землей,
Дай ты силы нам по сорок тысячей,
Дай казны золотой по сту тысячей —
Мы пойдём-гульнём по святой Руси,
Мы пойдём-дойдём и до Киева
Ко тому ли ко Вольге Всеславьевичу.
Как душа-то у нас разгоралася,
Как плечо-то у нас раззуделося,
Бранный пир пировать захотелося!»
Говорил в ответ тот Чимбал король:
«Молодые вы, два брата Ливика,
Я вам силы не дам, я оружья не дам,
Ни копья, ни коня‚ ни полушечки
Из моей королевской золотой казны.
А не ехать вам на святую на Русь
На почестный, на бранный, на кровавый пир!
Вы послушайте, племяннички, — для вас мой рассказ.
Ох была пора, я ин был силён —
На учёт не учесть и на счёт не счесть,
Такова была моя сила-армия.
Молодецкой во мне было удали
Не про вас, про таких добрых молодцев!
Эту силушку я потерял-погубил,
Удаль прахом пошла, поразвеялася!
Отчего моя удаль вся прахом пошла,
На каких ветрах поразвеялась?
На каких полях моя силушка
Порастеряна, порастрачена?
Ох, пригублена моя силушка
На святой на Руси вся великая!
Ветры русские поразвеяли
Мою удаль всю, молодечество!
Сколько сил на Руси я ни наживал,
А назад ничего не приваживал.
Да и сам-то я только тем и рад бывал,
Что хоть целыми ноги уволакивал.
Лучше дам я вам, два брата Ливика,
Силы сильной всей сорок тысячей.
Поезжайте с ней в землю Ливонскую,
Много золота в ней, много се́ребра,
Много есть бессчётной золотой казны.
Вам достанется всё с бою малого,
С некровавого добудется се́ченья!»
Как давал-выдавал братьям Ливикам
Ихний дядюшка тот Чимбал-король
Силы ратной одной сорок тысячей.
Отпускал их во землю во Ливонскую.
И пришли туда два брата Ливика,
Королевских тех два племянника.
Города огнём все прошли-пожгли,
А поля-то конями повытоптали.
И погнали они из Ливонской земли
Добрых молодцев строй за строем в ряд,
Красных девушек да — толпицами,
Молодых молодушек — вереницами.
Навалили телеги ордынские
Красна золота, скатна жемчуга,
Чиста се́ребра да несчётной казны.
Выезжали два брата Ливика
Во далёкое поле чистое.
Пораскинули шатры чернобархатные.
И на той на великой на радости
Начинали пить-есть-веселиться они.
Разошлись братовья, порасхвастались;
«А не честь нам хвала молодецкая —
Не поехать ещё и на святую Русь:
На почестный пир к Вольге́ Всеславьевичу.
А поедем мы, повоюем Русь —
Не такою добычей удобычимся!»
Скоро-быстро два Ливика соскакивали,
Сокликали дружину, выступали в поход.
И гудит, и звенит, и стучит, и бренчит
Рать немецкая-удалая,
Скороходливая-ловковитая.
На конях стрельцы — они поскакивают,
Шустро сабельками все помахивают.
Из тугих луков в небо постреливают.
Не доедучи до Вольги Всеславьевича,
Принялись зорить за селом село;
За деревней деревню на дым пускать.
Они топчут и жгут и в полон берут,
Пахарей-мужичков повырубливают.
Расходились два брата, два Ливика:
Разгулялись они гулевой гульбой.
Во шатре своем чернобархатном
Они пьют-едят, прохлаждаются
Да удачами своими похваляются.
А на ту пору́, на то времечко
Далеко вдали, у иной земли
В чистом поле князь Вольга Всеславьевич
Во шатре своем белом опочив держал.
Прилетела к нему малая пташечка
Из далекого краю разорённого.
Да садилась на шатёр белополотняный,
Начинала петь-жупеть, выговаривать:
«Ой, ты Вольга-князь свет Всеславьевич!
Спишь-храпишь ты, князь, не пробудишься:
Над собою невзгодушки не ведаешь;
Из немецкой земли понаехали,
Налетели к тебе гости незваные:
Пришли два брата, два Ливика.
Принялись они за селом село,
За деревней деревню на дым пускать.
Они топчут и жгут и в полон берут,
Чёрных пахарей повырубливают.
И на той на великой на радости
Они пьют-едят, прохлаждаются;
Над тобою, князь, надсмехаются!»
Просыпается Вольга Всеславьевич
Скоро вскакивает на ноги резвые.
А душа-то у него разволновалася,
Богатырская кровь расходилася.
Брал-хватал он ножище-кинжалище.
Он бросал-кидал о дубовый стол.
Пробивало ножище-кинжалище
И дубовый стол, и кирпичный пол;
На сажень уходило во землюшку.
Сам себе Вольга-князь тут жаловался:
«Ах ты молодость моя, золота пора!
Был-то мастер я в молодых годах
По полям серым волком поскакивать,
По крутым горам — горностаюшком,
По морям, по волнам — щукой-рыбою.
У меня ли головушка состарилась,
Молодецкое сердце изоржавело,
Кудри русые поседатели!
Серым волком теперь не скакать по полям,
По крутым по горам —— горностаюшком!
Полечу-ка я чёрным вороном
К братьям Ливикам на повыглядок!»
Полетел Вольга́ чёрным вороном
Во далёкий стан к братьям Ливикам.
Покружился он день до вечера;
Всё повыглядел, всё повысмотрел:
Где полки́ стоят, где коней пасут,
Где хранится оружье военное.
Рать немецкую Вольга повысчитал,
Борзых коней он всех повыписал.
Улетел на реку на Смородинку.
Собирал-сокликал девять тысячей
Добрых молодцев против Ливиков.
Собиралася дружинушка, слушала —
Ей князь свой наказ да наказывал:
«Ты дружина моя добрая-хоробрая!
Ты послушай, дружина, что я повелю:
Вырезайте вы щепочки все липовые —
Они будут вам, братцы, жеребьями.
Всяк на жеребье себя подписывай
Да кидай на реку на Смородинку.
Я по жребью да по липовому
Прочитаю судьбу-жребий каждому!»
Братья делали дело повелённое.
Вырезали они жеребья липовые.
Свои надписи на них понадписывали,
Покидали на реку на Смородинку.
У одних жеребья камнем тонут ко дну!
У других жеребья супротив быстрины,
Супротив быстрины по воде плывут!
А у третьих жеребья по теченью идут!
Как встал тут Вольга Всеславьевич,
Рассказал он дружине о же́ребьях:
«У которых жере́бья камнем канули,
Утонули в реке во Смородинке —
Тем на битве бойцам убитыми быть.
Выходите такие дружиннички:
Не ходите со мной на поле бранное!
У которых бойцов по Смородинке
Супротив быстрины жере́бья пошли —
Тем на битве на этой быть ранеными!
Выходите и эти дружиннички,
Не ходите со мной на поле бранное!
У которых жере́бья по воде пошли,
Тем на битве быть невредимыми!
Выходите за мной в поход, на бой
Только те, у которых по Смородинке,
По теченью жере́бья понеслись-пошли!»
Брал Вольга с собой три тысячи.
Не дорогой, не путём, ночью тёмною
Подводил он дружинушку к Ливикам.
Укрывал бойцов в тайную укрывину,
Говорил он дружине таковы слова:
«Вы послушайте, братцы, слово моё.
Проберитесь вы ночью тёмною
В этот ратный стан невидимками.
Вы тетивочки у луков вражеских
Изорвите все да повырвите.
Остры сабли у врагов ин повыломайте.
Все железные мечи у них повыщербите;
Для себя отберите оружьице,
Сохраните себе самолучшенькое!
Ещё с тем самолучшим оружьицем
Проберитесь на пастьбу лошадиную.
Добрых ко́ней у врагов вы повыглядите,
Для себя самолучших повыберите,
Всем остатьним глоточки повырежьте.
Ранним утречком ждите знак от меня.
На сыром на дубу чёрным вороном
Там возграю вам я во первый раз, —
Вы седлайте скорёхонько добрых коней!
Во второй раз возграю чёрным вороном, —-
Вы садитесь-ка, братцы, на добрых коней!
А возграю ещё я во третий раз,
Вы летите-рубите силу вражескую!»