Дожидаясь поезда, Василь сидел на платформе и думал под перестук проносившихся мимо вагонов о проходящих мимо него людях, наблюдая за ними от нечего делать. Он думал о них, как об энергетических телах, имеющих форму яиц, поскольку он знал, что, по Кастанеде, энергетические тела всех людей имеют именно такую форму. «Все мы — не более значимы в этом мире, чем пыль на асфальте. И все яйца, что ходят вокруг, даже и не знают, что они — яйца», — глубокомысленно решил Василь.
… И вот теперь поезд в кромешной тьме приближался к станции, от которой дальнейшей дороги, ведущей в горы, Василь не знал. И он «улыбнулся трудности пути», по совету какой-то эзотерической брошюры. Перед самой остановкой с первой верхней боковой полки, тяжело пыхая и чертыхаясь, сгрузился некий дядя-шкаф, молча отпихнув Василя, стоящего между тюками, и стал вытаскивать в тамбур вагона эту многочисленную поклажу, которая полностью захламила весь проход около «проводницкой».
Поезд резко притормозил и встал, как вкопанный. Проводница, вторично разбуженная Василём, уже после полной остановки поезда (ей удалось прикорнуть носом в полку для белья), теперь виртуозно перепрыгивая на каблуках-шпильках через огромные тюки, с трудом отыскивая незначительные пространства между ними и постоянно спотыкаясь и матерясь, стала с переменным успехом пробираться к выходу, и в конце концов завязла-таки где-то уже посредине плотно заваленного тамбура.
Наконец, после дальнейших её титанических усилий, где-то с лязгом откинулась какая-то железяка. Василь всё-таки умудрился под конец ловко просочиться вперед мужика, вернувшегося за очередным тюком, и теперь волочил свой рюкзак в руках, не пытаясь одеть его на спину, поскольку с ним он точно застрял бы в проходе. И вот он уже увидел долгожданный перрон — но тут поезд начал трогаться. И тогда Василь, находясь уже в тамбуре, с неожиданным остервенелым злорадством сорвал стоп-кран и лихо выпрыгнул наружу, придерживая впереди себя свой огромный рюкзак. Тут же следом за ним пошлёпались уже знакомые ему тюки и сам их хозяин.
Немного погодя поезд снова тронулся, предварительно лихо свистнув — только уже без Василя. Он огляделся. На платформе, вроде бы, вышедших из каких-либо других вагонов людей вовсе не наблюдалось. «С прибытием!» — сам себя издевательски мысленно поздравил Василь.
Мужика с тюками тем временем встречала парочка таких же увальней, как и он сам, с большой тележкой — и, по-видимому, то были муж и жена.
— Коленька, миленький! Я думала, когда поезд тронулся — всё, проспал! — заголосила женщина на весь перрон — и кинулась обниматься с мужиком-увальнем. Потом, бурно расцеловавшись, все трое взвалили тюки на тележку и вместе с ней начали перебираться через железнодорожное полотно. Они уходили в сторону, противоположную зданию вокзала.
Стало тихо. Где-то поблизости громко стрекотали цикады. Вокзал оказался маленьким и уютным и был окружён обилием сильно пахнувших по ночам цветов. Василь напился воды из питьевого фонтанчика и направился в светлое, полностью освещённое, пустое здание. Поездов больше, по-видимому, не ожидалось: ни встречающих, ни пассажиров ни на перроне, ни внутри здания вокзала не было. Ни одного. Даже окошко единственной кассы было прикрыто и наглухо зашторено изнутри. Абсолютная пустота! Огромное окно во всю противоположную входу стену, ряд твердых и гладких полированных стульев, перегороженных между собою металлическими ручками… Даже узнать, где в этом городе автовокзал, было не у кого. Все работники вокзальчика, вероятно, давно уже спали безмятежным сном. «Если бы стулья не были такими, даже на вид, страшно твердыми. Или хотя бы без этих дурацких ручек, чтобы, если не поспать, так хоть прикорнуть немного полулежа можно б было», — размечтался Василь.
Вокзальные часы показывали 3.02. Василь осторожно присел на краешек одного из жутких пыточных стульев и тупо уставился на циферблат. Мысли отсутствовали. Время шло медленно-медленно. «На полу было бы сидеть гораздо мягче. Но всё же, хоть совсем никого здесь и нет, как-то неприлично», — вертясь на стуле, как на сковородке, подумал Василь.
Прошло ещё минут десять… Василь поставил рюкзак к себе на колени и положил на него голову. Закрыл глаза, пытаясь заснуть. «Чёрта с два! Проклятые стулья!» — вздохнул он мысленно, и снова приподнял голову. Пока он пытался заснуть и отвернул голову к кассе, в здание вокзала бодро вошёл высокий подтянутый человек в защитного цвета робе. На плече у него висела средних размеров спортивная сумка. Он прошёл к стене, противоположной окошку кассы и той стороне вокзала, где стоял ряд жёстких стульев и где сидел Василь. Теперь незнакомец стоял к поднявшему голову Василю спиной и разглядывал расписание поездов. «Наш, — определил Василь. Только, скорее всего, из другого города. Может, попробовать у него дорогу на автовокзал спросить, а может, и сразу — на Поляну?»
Человек в робе посмотрел на часы и обернулся.
— Виктор! — удивился Василь. Это был тот самый Виктор, c которым он совсем недавно познакомился в гостях у Сергея. Впрочем, Василь о Викторе не знал почти ничего: там, в доме Сергея, Виктор не говорил о себе — только бесконечно «протулял», по выражению Сергея, что-то там о сакральных числах и о том, что дьявол и Бог, добро и зло — суть понятия человеческие и ошибочные, а для понимающих и продвинутых не должно быть ни добра, ни зла… И прочую эзотерически-грузовую лапшу. Но, надо отдать должное, он весьма заинтересовал Василя как некий бродящий по эзотерическим кругам беспокойный дух, который теребил расхлябанно-восторженную братию начинающих эзотериков извечными нещадными вопросами, в частности, кто они такие и чего они хотят от жизни… Но, похоже, что эти докучливые вопросы весьма волновали и преследовали и самого Виктора, желающего к тому же перейти от эзотерической теории к практике.
И вот теперь, здесь, на пустом вокзале, Виктор протянул приветственно ему руку, и Василь ответил рукопожатием.
— Как же. Узнал. Встречались. Василь, кажется? Решился тоже на Поляну поглядеть? — сбивчиво пробормотал Виктор, — Тогда, я думаю, вместе пробираться будем. Вперёд — на автовокзал! Сразу, как рассветёт — глядишь, и транспорт какой поймаем.
Здесь, на незнакомой станции, какая-то интуитивно ощущаемая надёжность Виктора была как нельзя кстати, к тому же он, в отличие от самого Василя, хорошо знал здешние места. И в компании с ним Василю, наконец-то, стало везти. И, едва они дошагали по центральной и почти единственной, длинной-предлинной, улице до поворота, за которым угадывалось типичное здание автовокзала, то увидели кого-то поджидающую старенькую потертую «Ниву» с шофером внутри. При их приближении дверь машины открылась, высунулся водитель и услужливо спросил: «Подвезти?»
Нужный им автобус ожидался, как сообщил Виктор, около семи утра — таким образом, оставалось ещё больше трёх часов ненужного ожидания, да и проехаться что-то захотелось с ветерком… В общем, по обоюдному согласию, попутчики сели на заднее сидение «Нивы». Свой рюкзак Василь взял себе на колени. Виктор отстегнул водителю требуемую сумму — и вот уже «Нива» весело затрусила по асфальту, а потом — по грунтовке. Ровная местность незаметно стала сменяться холмами, а за холмами начались горы. Дорога вначале шла низиной, между гор. А потом стала потихоньку подниматься всё выше и выше, кружа легким серпантином. Потихоньку начало развидняться. Сердце любого горожанина, видя такие картины, ликует и поет от радости: «Лес, горы, облака! Неужели, всё это реально, и это действительно происходит со мною?»
Снова пошла широкая панорама гор, а облака поплыли низко-низко, почти у края дороги. А вот уже они и вовсе маленькими клочками ваты зависли ниже грунтовки, за пределами которой вниз уходил склон горы, а внизу была довольно глубокая щель между горами.