Впрочем, Владимир Андреевич в сторону холопок даже не смотрит — да и в сторону боярынь не заглядывается, и на девиц-княжон, вроде бы и ровню себе, взгляда не обратит. Нет, любит он только жену и младенчика-сына, а других женщин для него как будто и не существует вовсе… Лишь случайно встретив супругу брата, Евдокию Дмитриевну, следующую в сопровождении собственной чади, радостно улыбнулся ей славный муж — да без всяких церемоний обнял столь же ласково встретившую его княгиню. Да и что говорить, таких верных и надежных спутниц, коей стала Димитрию Московскому дочь Нижегородского и Суздальского князя, еще поискать нужно…
Но вот и гридница. Стоящие у входа ее дружинники лишь низко поклонились «Храброму» князю, наряду со старшим братом именуемому «Донским» — преградить ему дорогу никто не додумался, и даже не рискнул бы! И вот уже, широко улыбнувшись, Владимир Андреевич влетел в просторную залу, стены которой украшает скрещенное оружие и шкуры добытых на охоте зверей, а по центру стоит широкий, продолговатый стол. В свою очередь, в изголовье его высится красивый резной трон — трон великого князя Владимирского…
Хотя, после Куликово поля — уже Великого князя Московского!
Дмитрий Иоаннович, за добытую над Мамаем славную победу нареченный Донским, встал навстречу двоюродному брату со столь же широкой, радостной улыбкой на устах, раскрыв руки для объятий. Кряжист и широкоплеч, по-медвежьи могуч старший брат — и по-медвежьи грузен. Впрочем, некоторая полнота вовсе и не портит великого князя… Крепко сжав Владимира в своих объятьях Дмитрий задал только один вопрос:
— Взяли?
На что двоюродный брат его согласно мотнул головой:
— Наш теперь Козельск!
— Ну, садись, садись скорее за стол… Тимофей Алексеевич, ты уж уважь князя Серпуховского, уступи ему место подле старшего брата! А ты, Авдотья — скорее неси пироги и прочую снедь, потчевать будем дорогого гостя!
Старшая челядинка, распоряжающаяся княжьей трапезой, тотчас ринулась к своим девкам, спеша доставить угощения для Владимира Андреевича. Тот же сел подле старшого брата — и принялся поспешно, едва не глотая окончания слов, рассказывать последние новости:
— До штурма-то дело и не дошло! Прибыло к нам посольство от Кейстута Гедиминовича — и вещают послы, что Кейстут пленил Ягайло, прознав про его тайные сношения с тевтонцами… Теперь он, а не Ягайло — Великий князь Литовский! И Москве он предлагает мир и союз против татар. А в знак добрых намерений Кейстута, послы вступили в переговоры с осажденными, и горожане сами открыли ворота, принеся тебе присягу…
Великий князь с неподдельным изумлением вскинул черные как смоль брови:
— Вот как? А где же само посольство⁈
Владимир Андреевич с ехидством улыбнулся в русые, пшеничного цвета усы:
— За мной следует, да отстает в дороге на пару дней. Я рать оставил на Боброка, сам в Москву лишь с малой дружиной ринулся!
Дмитрий Иоаннович с хитринкой прищурил правый глаз:
— Что, невмоготу стало от наставлений Волынского?
Серпуховский князь рассмеялся уже в голос:
— Невмоготу, вот те крест — просто невмоготу!
Заулыбались сидящие за столом бояре — все без исключения участники Куликовской сечи… Все они были наслышаны, как младший брат Дмитрия Иоанновича изнемогал от ожидания в засадном полку! И как понукал второго воеводу напасть на поганых — да Боброк-Волынский выжидал до последнего, ловил лучший момент для удара в тыл ордынцам, наседающим на левое крыло московского войска… И он его дождался, одним тараном переломив ход битвы!
А все же нет да нет, да задумается кто из бояр, иль младших дружинников, и даже простых мужей-ополченцев — сколько бы жизней русских ратников удалось бы сохранить, послушай Дмитрий Михайлович князя Серпуховского, да ударь хоть чуть раньше?
Но между тем, дородная Авдотья уже спешит к княжескому столу, держа на вытянутых руках поднос с пирогами. Начинка у всех разная — капуста, лук и грибы, свинина и даже красная рыба — княжеский сиг, привезенный из Новгорода! А за ней поспешают девки, несущие кадки с солеными огурцами и квашеной капустой, и блюда с крупно нарезанным копченым салом да татарской колбасой-казы, что так полюбилась Серпуховскому князю…
Уже успевший потрапезничать великий князь принялся с легкой завистью наблюдать за тем, как быстро мечет угощения младший брат, оголодавший с дороги. А зависть — белая зависть — у Дмитрия Иоанновича оттого, что Владимир Андреевич запросто может съесть куда как больше старшего брата, но остается неизменно легким и поджарым! В то время как сам Дмитрий после тридцати принялся понемногу набирать лишний вес… Не помогают ни регулярные воинские упражнения, ни охота — а ведь московский государь старается быть сдержанным в пищи и питие, строго соблюдает посты! А хмельного так и вовсе не потребляет… На великокняжеском столе не встретишь ни хмельных медов, ни хмельного кваса — только простой ржаной, или ягодный узвар, или горячий сбитень служит Дмитрию Иоанновичу напитком…