Тем более что среди освобожденных невольниц практически не осталось непраздных, да незамужних баб — а беременным ведь нужно хорошо кушать…
Смешанный хвойно-лиственный, преимущественно сосновый лес просматривается неплохо, хотя в некоторых местах густые заросли подлеска приходится обходить. А в целом — в целом красота! День выдался на редкость теплый, погожий и солнечный, воздух наполнен сладко-пряным ароматом опавшей листвы, а лучи небесного светила, прорываясь сквозь кроны деревьев, словно бы ласкают кожу…
— Хорошо же, братцы?
Михаил, неожиданно мягко, едва слышно ступающий по «ковру» из опавшей листвы и хвои, лишь согласно кивнул, внимательно посматривая вокруг. Он цепко сжимает в руках охотничью рогатину с длинным, широким наконечником и коротким, но чрезвычайно толстым древком; за пояс гридя также заткнута пехотная секира с более широким, чем у чекана, лезвием. Хоть мы и на охоте, а Миша все одно меня стережет, как и подобает верному телохранителю — вдруг сохатый вылетит на нас, а мы с Алешкой оба промахнемся? Крупный лось вполне может и покалечить, если пойдет на прорыв, склонив навстречу массивные, острые на концах рога…
Еще хуже, если навстречу вылетят кабаны — например, вчера на охоте одного ушкуйника насмерть порвал раненый секач. Тоже была загонная охота; набрели наши добытчики на лог, густо заросший дубами, снизу доносилось характерное похрюкивание, ну и запах…
И вроде бы повольники все понимали, и готовы были не только стрелять, но и колоть рогатинами, и секирами рубить. Но когда из чащи навстречу стрелкам вдруг вылетел вепрь сотни под две килограмм весом, да рванул на таран… Так охотники и растерялись. Две стрелы, угодившие в бока кабана, не остановили его разгона, а только обозлили животное… Как итог, замешкавшийся ушкуйник, попавший под удар клыков секача — острых, словно бритва! — остался лежать на земле с распоротым животом.
Оказывается, бывает и так — от болта генуэзского арбалетного ушел, и стрелу татарскую не поймал, и в сече с ордынцыми уцелел, а тут простой кабан… Но простой не простой — а зверя недооценивать нельзя!
— Лепо, княже. Душа поет, какая красота!
Верен себе и Алексей, наложивший стрелу на тетиву, и с явным азартом посматривающий по сторонам. Помимо лосей и косуль, на встречу с которыми мы рассчитываем прежде всего, буквально под ноги могут вылететь и зайцы — а с земли тяжело взлететь глухарь… Птицей мы никоим образом не брезгуем, скорее наоборот! Причем мой второй ближник, оказавшийся довольно метким лучником, уже успел добыть стрелой самца-глухаря; теперь только птичья голова и торчит из висящей за спиной дружинника сумы.
— Вот и я думаю, лепо…
— Вон он!
— Бей давай!
Слева послышался азартный вскрик — и я тотчас вскинул трофейный генуэзский арбалет к плечу, плотно утопив в него ложе приклада; оружие боевое, не охотничье, но против крупной дичи вполне подходит! Главное, что мне сподручнее целиться из него, нежели чем из лука — хотя мой предок и обладает кое-какими навыками лучниками… Но когда арбалетная тетива уже взведена «козьей ногой», а болт уложен в направляющий желоб, остается лишь совместить плоскость древка болта и выемку «зацепного ореха», служащего мне целиком, с центром «мишени»… Ну, или вынести точку выстрела чуть вперед, с упреждением на движение цели — и все, остается лишь утопить спусковую скобу в ложе самострела!
И никакой особой отдачи, никакого рывка, присущего пороховому оружию…
Однако показавшийся в полусотне метров от нас слева крупный такой лось бежит столь резво, что прицелиться в стремительно мелькающего промеж деревьев сохатого не представляется возможным! Да впрочем, оно и не нужно: в поднятую криком загонщиков дичь со всех сторон полетели стрелы ближних к ней лучников — и несколько раз раненый в упор лось даже не добежал до цепочки стрельцов… Отчаянно заревев от боли — и бьюсь об заклад, от осознания собственного конца! — благородное животное рухнуло наземь, где и было добито экономным и точным ударом рогатины…
— Прости.
Последнее слово сорвалось с моих губ в тот самый миг, когда животному был нанесен добивающий удар; от нахлынувшего вдруг чувства неправильности, бесчестности происходящего мне стало откровенно тошно. И наоборот, рвущегося на свободу в последнем забеге, отчаянно борющегося за жизнь сохатого мне стало откровенно жаль!
Какое-то убийство эта загонная охота…
— Княже, может, повернем? Казаки и без нас справятся.