Представив гневное кривящееся лицо хана Тохтамыша, Ак-Хозя вздрогнул:
— Неужели невозможно ничего поделать⁈
Мамлек-бей криво усмехнулся:
— Я бы не рассчитывал, что каган-Феодор клюнет на уловку и поддастся хитрости… Но все же я предлагаю позвать его на переговоры. Мы ведь пришли покарать его от имени хана единой Золотой Орды? А я уверен, что налетев на Азак, урус не знал, что город больше не принадлежит Мамаю… Хотя и времени прошло предостаточно… Но все возможно.
Ак-Хозя согласно кивнул — в то время как непривычно серьезный мурза продолжил:
— Можно попытаться выманить кагана на переговоры, объявить от имени хана, что мы готовы простить урусов, если те передадут нам ценности, захваченные в Азаке… Хотя бы часть ценностей, принадлежавших татарам. И тогда мы уйдем из под стен крома… Если же откажется — то мы пригрозим разорить все его княжество и полонить всех урусов, кого застанем. Пригрозим, что сожжем все веси, оставив селян без крова перед грядущей зимой!
Царевич вновь согласно кивнул, но после робко уточнил:
— Думаешь, если каган Феодор принесет повинную и отдаст часть ценностей, хан простит мне неудавшийся поход?
Кюган хищно осклабился:
— Если Феодор все же столь глуп, чтобы выйти за стены града с дарами, мы нападем на кагана и его свиту, убьем всех — да на плечах бегущих ворвемся в кром! А, захватив тюфенги, с легкостью возьмем и острог на скалах…
Глаза булгарина восторженно округлились:
— Да ты настоящий мудрец, мурза! Я сейчас же велю распорядиться отправить гонца к кагану…
Но Мамлек-бей отрицательно мотнул головой:
— Не горячись, царевич. Нукерам нужно отдохнуть, изготовиться к новому бою, успокоится… Завтра. Все случится завтра!
От хищного, какого-то даже потустороннего блеска в глазах мурзы Ак-Хозе стало не по себе — но все же он повторил вслед за ним:
— Все случится завтра…
Глава 11
Сеча под Ельцом!
Конец листопада 1381 года от Рождества Христова. Елецкий кром.
Зябко. Ой, как же зябко стоять на самой вершине Набатной вежи, ютясь в крошечной стороже — к тому же продуваемой всеми ветрами! Спуститься что ли вниз, встать у бойницы облама? Так ведь для того наверх и поднялся, чтобы лучший обзор был, чтобы точно не проглядеть сигнал со следующих по Сосне ушкуев…
Должны ведь уже, должны появится! Уговор был на третий день, незадолго до рассвета… От Паниковца, коий впадают в Сосну (Быструю Сосну), где ротники и спрятали свои корабли от татарских дозоров, не более двадцати километров — а река течет как раз с запада. Так что ушкуйники следуют по течению, и двигаются куда быстрее, чем два дня назад, когда уходили от Ельца…
Неужто натолкнулись на еще один сильный отряд татар? Сбежали? Проспали⁈
Невольно накручивая себя и все сильнее волнуясь, оборачиваюсь на восточную сторону, где полоса горизонта уже начала сереть…
— Господи, помоги, чтобы успели! Пожалуйста, помоги!
И вновь в момент смятения, когда контролировать чувства уже не получается, с губ сама собой срывается отчаянная мольба, обращенная к Небесам. Услышат ли ее? Ответят? Остается только надеяться — да уповать на Божью милость…
Ну, где же вы, братцы?
Ладно, успокоимся. Время еще есть, немного — но есть…
Минуты томительного выжидания тянуться невыносимо медленно — и пытаясь хоть как-то отвлечься, пробую хотя бы навскидку прикинуть, сколько татар вчера погибло — от стрел и болтов, да сулиц защитников града, сколько от картечи, и сколько во время давки… Ну по всему видать, самые большие потери ордынцев пришлись во момент бегства — это и задавленные, и жертвы второго и третьего залпов бомбард, «проводивших» поганых картечью. Признаться, артиллерия произвела на врага куда больший эффект, чем я ожидал…
Конечно, ударившая накоротке картечь, да еще и в гущу спешенных татар, произвела ошеломляющий эффект: каждый выстрел отнял по паре десятков жизней, не меньше. Правда, третьим залпом до поганых дотянулись только три орудия из пяти… Но и так не менее двух с половиной сотен ордынцев сгинуло от артиллерийского огня!
Ещё большее число нукеров пало от обстрела со стен — учитывая потери врага при штурме тына, когда сверху на татар летели сулицы. Тут погибло примерно три с половиной сотни вражин — и больше всего тел лежит как раз у северной и западной стен. Правда, и потери новоиспеченных ротников несоизмеримо больше, чем у стрельцов: сорок шесть убитых и тяжелораненых, да еще человек двадцать татарские срезни зацепили вскользь, нанеся более легкие раны. Но, учитывая реалии средневековья, даже легкораненый воин не имеет стопроцентных гарантий на выживание…