— Бей!!!
Тюфяки и самострелы ударили одновременно, отправив десятки стрел и болтов во врага! К залпу Елецких ратников тотчас присоединились и прочие стрельцы — а прогремел он именно в тот миг, когда первые дружинники уже миновали проходы в стене «гуляй-города»… Наконец пушкарский голова тяжело выдохнул, понимая, что для него бой окончен. Рязанские всадники закрыли врага собой; ныне настал час дружинных рубиться с ворогом…
И тяжелые всадники в дощатых бронях не подвели! Лихо разогнавшись на свежих, еще не бывших в бою жеребцах, гриди склонили копья, нацелив их в спины пытающихся бежать татар… Татар не успевающих ускакать на заметно уставших в хороводах, менее резвых и быстрых на разгоне лошадях! И вот уже наконечники граненых пик русичей обагрились кровью, вот уже первые поганые полетели под копыта их жеребцов…
Этак рязанская дружина долетит до самых ворот, ворвавшись в Казань на плечах бегущих! Хотя…
Ефим, опытный в недавнем прошлом рубака-дружинник, лишь невесело усмехнулся — за один раз рязанцы точно не доскачут до воротной башни. И расстояние до стен крепости все же немалое, и разгоняться всадники Олега Иоанновича начали еще в лагере… Сейчас подвыдохнуться жеребцы, устанут — придется перевести их на легкую рысь, а то и на шаг. И лишь потом, восстановив дыхание, скакуны русичей смогут повторить свой забег! Но ничего, татарвы много, вся уйти за врата не успеет. Да и закрыть их бегущие, отчаянно спасающие свои жизни ордынцы также не позволят! Нет, успеет великий князь, успеет прорваться…
Однако же чем больше Ефим следит за разворачивающейся на его глазах схваткой, тем сильнее становится его смущение: что-то непохоже, чтобы враг очертя голову бежал в крепость! По крайней мере, большинство легких всадников, избежавших встречи с копьями русичей, утекают не к воротам — а расходятся в стороны. При этом посылая стрелы уже не в бронированную грудь жеребцов русичей, а в зачастую прикрытые лишь попонами бока… Еще минуту спустя опытного рубаку окончательно проняло: это же ловушка! Излюбленное татарами ложное отступление!
Впрочем, последнее осознал не только Ефим Михалыч — в гуще дружинников протяжно заревел княжий рог, и рассеявшиеся было в стороны всадники принялись суетливо сбиваться в единый, ударный кулак… Да только поздно! Во-первых, жеребцы витязей уже устали, и быстро перестроиться русичи просто не успели. Во-вторых… Во-вторых легкие всадники ордынцев окончательно разошлись на крылья татарской рати — открыв многочисленный отряд тяжелых всадников в центре! Последних никак не меньше тысячи… И эта тысяча ханских батыров тотчас устремилась в копийный напуск навстречу русичам!
Устремилась в бой на свежих, еще не бывших в бою скакунах… К тому же полуденные ворота Казани по-прежнему открыты — и сквозь них все еще следует густой поток ордынцев, спешащих вслед за соратниками. Как видно, опытный воевода поганых бросил в сечу весь резерв, сделав ставку на собственный, встречный таран! И кажется, что ордынских батыров даже больше, чем русских витязей…
Олег Иоаннович сделал все, что смог — бросив дружину навстречу тяжелым татарским всадникам, пытаясь разогнать до галопа уставших скакунов… Не получилось. Не смогли как следует разогнаться уставшие жеребцы гридей — и ордынцы с куда большей скоростью врезались в русичей! Сжимая копья в обеих руках на манер древних катафрактов Парфии…
Впрочем, про последних Ефим ничего не слышал. Зато воочию увидел, как поганые потеснили русичей в центре, к тому же охватывая кулак дружинных с обоих крыльев! Тех же воев, кто не успел соединиться с соратниками под княжеским стягом, ордынцы так и вовсе опрокинули без особых усилий… Наконец, оба отряда легких татарских лучников, до того откатившихся в стороны, вновь поспешили в бой — заходя в тыл рязанцам, расстреливая их со спины!
Однако же поганые не успели замкнуть кольцо окружения вокруг дружины Олега Иоанновича. Ибо к месту сечи, минуя стену гуляй-города, поспешили четыре сотни пронских дружинников! Они вышли из лагеря шагом, сберегая силы своих коней — но вскоре перешли на легкую рысь… А затем и галоп, разметав зазевавшихся татар, не успевших разойтись на крылья! Только прогремел над полем бешеный клич:
— Пронск!!! За Пронск!!!
Даниил Владимирович — опытный воевода. Развернув дружину широкой линией копейщиков, он обошел сражающихся с правого крыла. После чего ударил по батырам ордынцев и с тыла, и сбоку — прижимая поганых к яростно рубящимся рязанцам!
Но только чаша весов боя склонилась в сторону русичей, как с заледеневшей реки показался еще один татарский отряд в несколько сотен всадников. И они тотчас устремились к левому крылу сражающихся — заставив сердце Ефима Михалыча болезненно сжаться от предчувствия неотвратимой беды…