На ободке другого большого туеска нацарапана загадка: «Есть город между небом и землей, а к нему едет посол без пути, сам к ним везет грамоту неписаную».
Приказчик Михаил обращается к господину своему Тимофею: «Земля готова, надобе семена. Пришли, осподину, целовек спроста, а мы не смеем имать ржи без твоего слова». Вот письмо Бориса к жене Настасье о том, что он забыл дома рубашку.
Грамота, получившая номер 65, примечательна тем, что в ней — самое древнее упоминание рубля: «Ажь водя 3 рубля, прода. Али не водя, нь продай». Датируется грамота 1281–1299 годами. Письмо от Микиты к Ульянице — древнейшая русская любовная записка (XIII век).
Вот просьба крестьян к своему землевладельцу «дать им вольно ходить». Не от веселой жизни! Феодальный гнет буквально душил крестьян. Нельзя без волнения читать эту грамоту: «Поклон от Шижнян Побратиловичей господину Якову. Приезжай, господин, на свои всходы, чтобы дать, господин, семян. Нынче мы, господин, погибли. Всходы померзли. Сеять, господин, нечем, и есть также нечего. Вы, господин, между собой никак не договоритесь, а мя из-за вас погибаем». Просто поразительно, как разнообразен и содержателен материал, заключенный в «русском папирусе»! Как он расширяет наши представления об укладе средневекового Новгорода!
Встречаются на берестяных грамотах загадки и ребусы, упражнения по арифметике и избирательный бюллетень, отчет о судебном заседании и хозяйственные распоряжения, жалобы на семейные неурядицы, список повинностей, литературный текст…
Как правило, по форме, по внешнему виду грамоты представляют собой один «лист», один кусок коры бересты. Но однажды нашим археологам попалась и целая берестяная книжка! И хотя число страниц в ней невелико — всего лишь 12 — это была настоящая книжка с текстом и с виньеткой…
Наконец, археологи смогли связать авторов и адресатов писем с конкретными историческими лицами. Впервые это случилось 6 августа 1953 года, когда они извлекли письмо сыну новгородского посадника Онцифора — Юрию. Это событие Л. В. Янин считает самым значительным после открытия берестяных грамот. И объясняет: «Эта находка впервые слила воедино два мира, до тех пор лишь соприкасавшихся друг с другом, — мир летописных событий русской средневековой истории и мир вещественных, археологических источников».
Потом на стол исследователя легло письмо и самого Онцифора Лукинича — «Челобитие ко госпожи матери от Онсифора…». Он был интереснейшим политическим деятелем XIV века. Его род восходит к знаменитому Мише — соратнику Александра Невского. Онцифор прославился и как военачальник, и как правитель — им была предложена и проведена реорганизация системы управления боярской республикой. После этого, по словам летописца, «отступился посадничества Онцифор Лукин по своей воле».
Прошли века… И только лаконичные строки летописи хранили сведения об этой яркой личности. Письма Онцифора теперь позволили установить живые черты характера бывшего посадника, человека беспокойного, привыкшего вникать в каждую мелочь, все предусматривать. Из челобития мы узнаем, что кто-то должен отправиться в Торжок. Так вот, по приезде в этот городок коней следует кормить добрым сеном, к житнице приложить собственный замок, а на гумне нужно самолично наблюдать за молотьбой и т. д.
Кстати, установить местонахождение древней боярской усадьбы Онцифора помогла… книга, не адресная, конечно, а богослужебная. Это «Пролог», на последнем листе которого есть пространное разъяснение. Из него следует, что «Пролог» был написан в 1400 году при великом князе Василии Дмитриевиче и новгородском архиепископе Иване для церкви Кузьмы и Демьяна, что на Кузьмодемьянской улице, «повелением боголюбивых бояр Юрия Онисифоровича, Дмитрия Микитинича, Василья Кузминича, Ивана Даниловича и всех бояр и всей улици Кузмодемьяне». Эта приписка и помогла ученым определить, где жил Онцифор. Потом патриарх Никон вывез эту книгу (наряду с другими) в свою библиотеку; сейчас она — в Историческом музее.
…«Письма из прошлого» — берестяные грамоты приносят нам сюрприз за сюрпризом. Вот уже несколько лет в одном из раскопов археологи изучают обширную усадьбу, принадлежавшую в XII веке Олисею Петровичу Гречину — священнику и крупному политику. Этот знатный новгородец, как показали летописи, дважды домогался должности архиепископа. Большинство найденных здесь берестяных грамот были в основном поминания прихожан. Но вот в руках исследователей оказалась береста (ей присвоили номер 549), где какой-то поп Мина просит Гречина написать иконку. Она начиналась словами: «Поклоняние от попа ко Гречину…» Другая, более поздняя грамота «От попа от Мины ко Гречину» содержит просьбу прислать готовые иконки к Петрову дню. Были найдены эскиз будущей иконы на обороте грамоты, деревянные заготовки, остатки окладов, горшочки со следами краски. Это позволило ученым сделать важный вывод о том, что на территории усадьбы находилась художественная мастерская, а Олисей Гречин был чуть ли не первым русским живописцем. Он творил за двести лет до Андрея Рублева…