Споры разгорелись нешуточные, но то, что князья Галицкий и Киевский уже высказались за поход, постепенно склоняло чашу весов в их пользу, да и половцы превзошли сами себя. «Тогда князь великий половецкий крестися Бастый» (Пискаревский летописец) — вот даже до чего дошло! И в итоге было решено — объединиться с половецкими ханами, идти в степь и там дать сражение монголам. Но проблема была в том, что об этом противнике было практически ничего не известно, а рассказы половцев были довольно путаны и сумбурны. Наглядным примером того, в каком неведении пребывали русские люди относительно нового страшного врага, появившегося у границ, является свидетельство Лаврентьевской летописи. «В тот же год пришли народы, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда появились, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татары, а иные говорят — таурмены, а другие — печенеги. Некоторые говорят, что это те народы, о которых Мефодий, епископ Патарский, сообщает, что они вышли из пустыни Етриевской, находящейся между востоком и севером. Ибо Мефодий говорит так: «К скончанию времен появятся те, которых загнал Гедеон, и пленят всю землю от востока до Евфрата, и от Тигра до Понтийского моря, кроме Эфиопии». Один Бог знает, кто они и откуда пришли, о них хорошо известно премудрым людям, которые разбираются в книгах. Мы же не знаем, кто они такие, а написали здесь о них на память о русских князьях и о бедах, которые были от этих народов». Зато было известно, где остановилась вражеская рать, сообщение об этом мы находим в той же Лаврентьевской и других русских летописях: «и подошли близко к Руси на место, которое называется Половецкий вал». На мой взгляд, речь идет о Змиевых валах — древних оборонительных сооружениях, которые находились на левобережье Днепра, к югу от Киева. Поэтому, обсуждая предстоящие боевые действия, сошлись на том, что местом сбора объединенной русской рати будет город-крепость Заруб на правом берегу Днепра, около которого находились остров Варяжский и Зарубинский брод. А дальше — полетели во все стороны гонцы, разъехались по своим уделам князья, и Русь всколыхнулась, готовясь к битве с неведомым племенем.
Ну а теперь есть смысл разобрать вопрос, который, мягко говоря, давно стал притчей во языцех, когда речь заходит о монгольском нашествии и битве на Калке, в частности. А заключается он в том, что очень многие исследователи обрушиваются с необъективной критикой на Владимиро-Суздальского князя Георгия (Юрия) Всеволодовича, за то, что он не привел свои полки в Киев и не принял участие в битве на Калке. Вроде как просили помочь, а он отказал, а не откажи, глядишь, и по-другому бы все сложилось — вот и получается, что стал владимирский князь предателем общерусского дела. Но так ли это? Для начала отметим, что во многих летописях четко прописано, что просили именно о помощи, а о том, чтобы князь Георгий лично явился во главе полков, и речи не было — «И послали князья во Владимир к великому князю Юрию, сыну Всеволода, прося у него помощи» (Лаврентьевская летопись). И действительно, упрекать князя Георгия в том, что он не бросил свою землю и не пошел в Дикое поле против неведомого племени, по меньшей мере глупо — он властелин огромного государства, и гоняться по степям за монголами ему явно не пристало, поскольку его владениям угрозы не было никакой. Он — не Ричард Львиное Сердце, которому наплевать на все государственные дела, а лишь бы боевым топором перед сарацинами помахать, у великого князя обязанности несколько другие и князь Георгий относился к ним очень серьезно. А во-вторых, помощь он послал, и опять-таки большинство летописей это подтверждает — «И он послал к ним племянника своего благочестивого князя Василька Константиновича, с ростовцами, но Василек не успел прийти к ним на Русь». Под словом «Русь» здесь явно подразумевается Русь Южная, это же имел в виду и автор «Повести о битве на реке Калке», когда писал, что князья «собрав всю землю Русскую против татар, пошли на них». В. Татищев даже называет численность ростовской дружины князя Василька — 800 человек, и это, надо сказать, цифра довольно солидная для того времени. Это не воины-ополченцы и не ратники от сохи — это прекрасно подготовленные бойцы-профессионалы, полностью снаряженные и готовые к бою. А если учесть, что ростовская дружина была одним из самых боеспособных воинских соединений в Северо-Восточной Руси, то все обвинения в неоказании помощи южным князьям отпадают сами собой. А утверждение В. Татищева о том, что князь Георгий «брата же и сына ни одного не послал, поскольку оных татар презирал», тоже довольно сомнительно, и дело тут вовсе не в монголах, о которых Георгий Всеволодович имел довольно смутное представление. А дело все было в Мстиславе Удатном, которого братья Всеволодовичи ненавидели люто, и бойню на Липице прощать ему не собирались. Четыре брата — Георгий, Ярослав, Святослав и Иван — плечом к плечу стояли на Авдовой горе против полков Мстислава, а потому никакая сила не могла их заставить идти вместе с ним в одном строю. Вот князь Георгий и послал своего племянника Василька, у кого и дружина крепкая, и чей отец Константин сражался на Липице под одним стягом с Мстиславом Удатным. Все понятно, все объяснимо, и никакого предательства общерусских интересов нет и в помине.