Князь, приглашенный на правление, не имел в славянском племени абсолютной власти. С ним заключался договор, в котором четко определялись его права и границы народного самоуправления. Князя приглашали свободные воины-славяне, которым он был нужен для определенных целей, но отнюдь не для их собственного порабощения. «Отсюда и возникло то двоевластие, то существование одна о бок другой двух верховных политических сил — земской, или вечевой, и княжеской, чем так отличается древняя история Руси вообще и Великого Новгорода в особенности»{27}.
* * *Наибольшей политической силой в Новгороде изначально обладали местные боярские роды. Рюрика пригласили на правление в Новгород не более, как для того, чтобы уравновешивать интересы различных аристократических кланов и исполнять роль третейского судьи в их спорах. В будущем, когда новгородская политическая система станет совершенней, новгородцы вполне безболезненно будут обходиться и без князя.
Таким образом, не надо преувеличивать значение для новгородской государственности полулегендарного призвания Рюрика. «Вся история возникновения Новгородской республики, — пишет В. Л. Янин, — представляется результатом длительного столкновения княжеской власти с боярством, а вечевые органы противостоят в этой борьбе органам княжеской администрации. Поскольку это так, то в самом их столкновении, завершившемся победой боярства, мы усматриваем торжество той традиции государственности, которая берет начало в древних органах эпохи разложения первобытнообщинного строя. К родоплеменной старейшине генетически восходят и вече, и посадник, и господа. В отличие от норманистских установок, возводящих установление правопорядка на Руси к призванию варяжской династии, мы видим в истории Новгорода победу традиционной, растущей из местных корней государственности над княжеской, ее большую жизнестойкость и обладание более сильными возможностями»{28}.
* * *Новгород был стольным градом Рюрика. Именно отсюда началось создание славянской державы, которая вошла в историю под именем Киевская Русь. Более того, Новгород стал колыбелью династии рюриковичей — правителей не только Киевской, но и Московской Руси. Великий Новгород — подлинный отец русской государственности и истинная родина русской нации.
Каким образом новгородцы приняли участие в деле создания Киевской Руси как общерусского государства? Новгородский князь Олег с войском, состоявшим из варягов, новгородских славян и других подвластных ему племен, захватив Киев, сделал его столицей новой славянской державы. Мощь этой державы проявилась очень быстро. Под предводительством Олега новгородцы вместе с киевлянами совершили победоносный поход на Константинополь, столицу Византийской империи.
Д. С. Лихачев отмечал: «В Новгороде киевские князья набирают дружину, сюда они обращаются за помощью при неудачах и всегда находят поддержку. После объединения Новгорода с Киевом боевая сила новгородцев не ослабевает. Со смертью Святослава в междоусобиях его сыновей побеждает сын Святослава — новгородский князь Владимир… Со смертью Владимира вновь одерживает верх новгородский князь — сын Владимира Ярослав»{29}.
В начальной истории Киевской Руси часто именно позиция новгородцев являлась решающим фактором в спорах рюриковичей за княжеский престол в Киеве. Да и рюриковичи не забывали о значимости Великого Новгорода для их династии и поэтому относились к стольному граду их родоначальника с должным почтением. Этим, а не только богатством Новгорода, объясняется тот факт, что многие рюриковичи почитали для себя за честь приглашение на княжение, которое им посылали новгородцы.
НОВГОРОДЦЫ-БУЯНЫ ИЛИ ГОСУДАРСТВЕННИКИ?
В отечественной историографии долгие годы существовал миф о «буйности» новгородцев. Откуда он взялся?
Новгородские летописи нередко рассказывают о вечевых спорах и распрях. На этом основании некоторые историки закрепили за Новгородом характеристику скандального города, а за новгородцами образ дебоширов. Так ли это на самом деле? Выдающийся исследователь средневековой Руси Георгий Федотов писал: «Говоря о Новгороде, обычно преувеличивают беспорядок и неорганизованность вечевого управления. Мы мало знаем о нормальном течении дел. Летописи говорят только о его нарушениях. Традиционные картины побоищ на Волховском мосту являлись сравнительно редким исключением. По большей части „владыкам“ удавалось примерять враждующие партии до начала кровопролития.
Княжеские усобицы на остальном пространстве русской земли пролили больше крови и слез, чем драка на Волховском мосту. И, конечно, за все века существования Новгорода в его стенах не пролилось столько невинной крови, как за несколько дней его посещения Грозным в 1570 году»{30}.
А вот мнение о рассказах летописцев самого известного современного специалиста по истории Новгородской республики: «Круг интересов летописца всегда избирателен. Летописец тяготеет к необычному. Он пунктуально отмечает, например, поражающие его явления комет, но вовсе не склонен фиксировать то, что кажется ему обыденным»{31}.
Бурные политические споры новгородского веча выплескивались на страницы летописей. Читая их, можно прийти к мнению, что история Новгорода — это бесконечная череда общественных разногласий, столкновений, распрей. Но, это, конечно, не так. Вечевые споры и распри не были обычным состоянием общественной жизни Великого Новгорода. Новгородцы очень любили свое государство и глубоко чтили его республиканские традиции. Почти всегда они приходили к взаимному согласию по ключевым государственным вопросам, но иногда (что же в этом удивительного?) расходились во мнениях и разделялись на противостоящие партии. Летописи же сохраняли наиболее заметное, яркое, потрясающее воображение. А народная распря как раз относится к этой категории событий. Тихая, размеренная, повседневная жизнь без потрясений оставалась вне внимания летописцев. Не правда ли, как все это похоже на освещение политических событий современными средствами массовой информации? Да, во все времена человек и его наклонности оставались и остаются почти неизменными.
Новгородские летописцы скрупулезно отмечали каждую склоку среди своих сограждан. Для них она была сродни комете, появившейся на мирном небе общественной жизни. При этом летописцы не оставили потомкам даже описания государственного устройства республики. А зачем? Для них оно было очевидным и не вызывающим удивления фактом. Для историков же многое в области общественно-государственной жизни Новгорода остается загадкой. Например, исследователи до сих пор не могут установить в полном объеме, чем властные функции посадника отличались от тех же функций тысяцкого?
* * *Кто особенно поусердствовал в создании негативного образа Новгородской республики? Конечно, историки московской историософской традиции. Именно они, говоря о государственном устройстве Новгорода, акцентировали внимание на якобы постоянных вечевых спорах, переходивших в жестокие распри. Эти историки всегда старались подчеркнуть неуправляемый характер новгородской вольности. Тасуя факты, они стремились, доказать, что из такой неистовой, стихийной народной демократии ничего путного для всей Руси, если она захотела бы вдруг заимствовать новгородский опыт, произойти не могло. Конец же Новгорода как государства — лучшее подтверждение этому. Так ли это на самом деле?
В первую очередь, надо сказать, что новгородские летописцы никогда не скрывали нестроений, происходивших на вечевых собраниях. Они писали о них совершенно открыто и правдиво. Однако подлинное народовластие подразумевает и то, и другое. То есть, во-первых, свободное обсуждение и принятие решений на вече не могло не приводить к столкновению противоположных взглядов, которые иногда перерастали в распри. Во-вторых, истинная свобода народа предоставляла полное право летописцам открыто писать и безбоязненно выражать свое мнение о негативных явлениях политической истории своего государства.