Можно сказать, что к 1236 г. соседним государствам со всей очевидностью стал ясен оборонительный уклон в политике Суздаля. Зародился он, скорее всего, еще раньше и впервые со всей очевидностью был проявлен по отношению к Волжской Болгарии. Это государство после 1229 г., когда на его границах появились орды хана Бату, было остро заинтересовано в мирных соглашениях с Русью. С другой стороны, выгоды от союза с болгарами были очевидны и для Руси, где поволжский хлеб уже в 1230–1231 гг. стал фактически спасителем от голода. Однако никакие дружеские инициативы волжских болгар не смогли склонить русского великого князя к тому, чтобы он выступил их заступником от угрозы с Востока.
В источнике В. Н. Татищева сообщение о заключении русско-болгарского мира в 6737 (1229) г. выглядело так:
«Тогда же прислаша к великому князю Юрию болгари о мире и любви. И сослаша люди лепшие со обоих стран опроче (особно).
[И сослали с обоих стран послов, знатных людей, на особное место близ границы Руской на остров, имянуемый Коренев. И оные учинили мир на 6 лет, купцам ездить в обе стороны с товары невозбранно и пошлину платить по уставу каждаго града безобидно; (брод никам) рыболовам ездить с обе стороны до межи; и иметь любовь и мир, пленников всех освободить; а буде будет разпря, судить, съехався судиам от обоих на меже].
И тии мир и любовь учинивше на 6 лет, пленныя вся пустиша и разыдошася с дары многими.
Того ж года глад бысть во всей Рустей земли 2 годы. И множество людей изомроша, а боле в Новегороде и Белеозере. Но болгоре, имеюще мир, вожаху Волгою и Окою по всем градам и продающе, и тем много Рустей земли помогоша.
А князь болгорский присла к великому князю Юрию тритцеть насадов жит. И князь великий прият с любовию, а ему посла паволоки драгие, шитые златом, и кости рыбии, и ина узорочия»[204].
Из текста видно, что был подписан взвешенный и действительно взаимовыгодный договор о мире и сотрудничестве. Однако он так и не был переведен на уровень военно-политического союза, как того просило болгарское посольство в 1232 г. Даже летописец с укоризной вспоминал об этом поступке Юрия:
6740 (1232) «Того ж году приидоша татарове на Волгу и зимоваше, не дошед Великого града. Болгоре же прислаша послы своя ко князю великому Юрию, рекуще, яко «прииде род силен, откуду невемы, языка его же никогда слышахом», и просиша помощи противо има, [обесчевая все его (Юрия. — Д. Х.) убытки заплатить]. Князь же великий, гадав со братиею и слышаще, яко сила татарская тяжка, не даша има помощи. А татаре поплениша и покориша многу нижнюю землю Болгорскую и грады разориша»[205].
В Ростовском летописце всю эту статью, за исключением первого предложения, вычеркнули. Видимо, особенно неприятно было упоминание среди участников княжеского совета «братии». Ведь ответственность за такой эгоистический поступок лежит на всех Всеволодичах.
Юрий отказался заключать с болгарами военно-политический альянс и защищать их от монголов. И у нас нет однозначного понимания того, насколько такая позиция была оправданна. Возможно, упорное противодействие монголам на юго-восточных границах Болгарии, на Волге и Яике могло заставить хана Бату быть более осторожным в своем натиске на запад, но вряд ли оно смогло предотвратить этот натиск. В конце 1220-х гг. такие рассуждения еще могли иметь место, но в 1230-х они были уже неактуальны. Скорее всего, русские полки не смогли бы остановить монгольских ханов в казахских степях, а лишь распылили бы собственные силы на излишне широком фронте борьбы. Прагматизм князя Юрия требовал жертв из среды заграничных союзников.
204
Татищев, 1995 (1). С. 369. В квадратных скобках — дополнение из второй редакции «Истории Российской» В. Н. Татищева (Татищев, 1995 (2). С. 225), а в круглых — уточнения В. Н. Татищева.
205
Татищев, 1995 (1). С. 370. В квадратных скобках — дополнение из второй редакции «Истории Российской» В. Н. Татищева (Татищев, 1995 (2). С. 227), а в круглых — уточнения автора данной книги (Д. Х.).