Коломенское сражение произошло в первых числах 1238 года, так как уже 20 января 1238 г., по сообщению В. Н. Татищева[268], монголы штурмовали Москву:
«Тое же зимы взяша Москву Татарове и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру, а князя Володимера яша рукам сына Юрьева, а люди избиша от старьца и до сущаго младенца, а градъ и церкви Святыя огневи предаша и манастыри вси и села пожгоша и много именья въземше отидоша»[269].
Маленький городок на Москве-реке не мог оказать захватчикам серьезного сопротивления. У нас даже нет прямых указаний на то, что город оборонялся[270]. Согласно летописи, местного воеводу убили «за веру», а князя просто взяли в плен, без боя, «руками». Сам факт упоминания гибели какого-то нигде ранее не упоминавшегося воеводы подчеркивает необычность ситуации: скорее всего, его смерть имела какой-то религиозный подтекст[271]. В случае если некий городской воевода погибал от вражеской руки, это чаще всего не отмечалось летописью.
С другой стороны, примечательные сведения о падении Москвы содержатся в «Истории Угэдэй-каана», написанной Рашид-ад-Дином. После сообщений о смерти Кулькана и разгроме князя Романа под Коломной в этом источнике содержится обширный текст, повествующий о дальнейших действиях монголов на Руси. В связи с тем, что он требует пространных комментариев, приведем его полностью:
". (потом) сообща в пять дней взяли также город Макар [вар. Укан, Икан; возможно, Москва[272]] и убили князя (этого) города, по имени Улайтимур [Владимир].
Осадив город Юрги-бузург [вар. Бурки-бузург; возможно, «город Юргия Великого» или «город Тверской Торжок»[273]], взяли (его) в восемь дней. Они ожесточенно дрались. Менгу-каан лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил их (русских).
Город Кыркла [вар. Каринкла; возможно, Переяславль Залесский[274]], коренную область Везислава [возможно, Всеволода], они взяли сообща в пять дней. Эмир этой области Банке Юрку [вар. Вике-Юрку, Йике-юрку, Рике-Юрку; возможно, Георгий] бежал и ушел в лес; его также поймали и убили.
После того они (монголы) ушли оттуда, порешив на совете идти туманами облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся (на пути), брать и разрушать. На этом переходе Бату подошел к городу Кисель Иске [вар. Киф Матишка; = Козельск] и, осаждая его в течение двух месяцев, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан и Бури и взяли его в три дня. Тогда они расположились в домах и отдохнули»[275].
Между сражением у Коломны и штурмом Козельска, в интерпретации которых нет оснований сомневаться (слишком схожи реальные названия с теми, которые приведены у Рашид-ад-Дина), отмечены осады трех городов — Макар, Юрги-бузург и Кыркла.
Если следовать летописному изложению, то за это время приступом были взяты Москва, Владимир, Суздаль, Переяславль, Торжок. Именно к этим городам применен глагол «взяша», и они выделены по смыслу: остальные перечислены списком[276]. Однако подробности осады сопровождают только описания штурма Москвы, Владимира и Торжка. При таких условиях единственным кандидатом на отождествление с «Макар», позволяющим не нарушать хронологию событий у Рашид-ад-Дина, является Москва, имеющая с этим топонимом одну общую согласную (M). Кроме того, под Москвой действительно попал в плен, а затем был убит великокняжеский сын Владимир (Улайти-мур). С отождествлением «Юрги-бузурга» и Владимира Залесского (в записи — «город Юргия Великого»[277]) также приходится согласиться, так как, во-первых, это был именно крупный штурм, в котором было место «богатырским» подвигам, а во-вторых, он непосредственно следовал за взятием Москвы. О вариантах интерпретации третьего города следует поговорить подробнее.
Во-первых, топоним «Кыркла» или «Каринкла» (ряды согласных — KRKL и KRnKL) легче разгадать как Торжок (согласные — TŘK), чем Переяславль (ряд согласных — Pr̨SLvl'). Во-вторых, как Переяславль-Залесский, так и Торжок очень трудно представить «коренной» областью Везислава-Всеволода (?). Если речь идет о Всеволоде Константиновиче, племяннике великого князя Юрия, то он действительно упоминался летописью под 1227 г. как князь Переяславля, но Южного, и уже в 1228 г. был заменен там дядей Святославом[278]. Может быть, под Везиславом скрывается не Всеволод, а Ярослав, что даже более близко по звукам (целое общее окончание — слав)? Он действительно оставался зимой 1237–1238 гг. князем Переяславля Залесского, но в городе его тогда не было, и становится затруднительно определить того местного «эмира» (князя), который бежал в лес, был пойман и убит. Ведь Ярослав Всеволодович, занявший великокняжеский стол после смерти брата, был безусловно широко известной фигурой в ханской ставке, где не раз бывал и со многими монгольскими князьями был знаком лично.
268
Татищев, 1995 (2). С. 233. У самого В. Н. Татищева битва под Коломной отмечена 1 февраля, что напоминает простую ошибку. В. В. Каргалов датировал сражение под Коломной 10 января (Каргалов, 1967. С. 88).
269
ПСРЛ, I, 460–461. Аналогично: СЛ, 86; ПСРЛ, I, 516; VI, 290; VII, 140; X, 106. В других летописях сведения о взятии Москвы либо отсутствуют (НПЛ, 287; ПСРЛ, II, 779), либо сокращены (ПСРЛ, IV, 216; XV, 368).
270
Нет прямых археологических указаний на разгром и разорение Москвы монголами. См.: Русь, 2003. С. 97–102. Да и город был небольшой. Основная часть располагалась на территории современного Кремля, где раскопки затруднительны. Ясно только, что после ухода монголов город быстро восстановился и вскоре усилился как в экономическом, так и политическом отношении.
271
Необычный поздний источник («выписки», произведенные И.-В. Лаусом в начале XVIII в. из неотождествленного летописного источника), обнаруженный А. Д. Горским (исследователь отнесся к нему с доверием), сообщает, что Филип Нянка сделал вылазку из осажденной Москвы и в ходе боя был взят в плен, после чего был по приказу Батыя расчленен и разбросан по кускам вокруг города: «…воевода же Филипъ Нянскинъ всяде на конь свои и все воинство его с нимъ, и тако прикрепи лице свое знаменьем крестным, оттвориша у града Москвы врата и воскрича вси единогласно на Татаръ. Татарове же, мняше велику силу, убоявшася нача бежати и много у них побито Царь же Батый паче того с великою силою наступи на воеводу и жива его взяша, разсече его по частемъ и расбросаша по полю, град же Москву созже и весь до конца разорил…» (Горский, 1978. С. 178). В случае подтверждения достоверности подобных подробностей, мы имеем возможность разъяснить неожиданное внимание летописи к имени воеводы заштатного залесского городка: воин совершил вылазку из крепости и подвергся за это изуверской казни.
272
По предположению И. Н. Березина. См.: Рашид-ад-Дин, 1960. С. 39, прим. 20; Тизенгаузен, 1941. С. 36, прим. 6.
273
На прочтении «город Юргия Великого» настаивали д'Оссон и Хаммер, а В. Г. Тизенгаузен предлагал другой вариант — «город Тверской Торжок». См.: Рашид-ад-Дин, 1960. С. 39, прим. 22; Тизенгаузен, 1941. С. 36, прим. 8.
274
По предположению И. Н. Березина. См.: Рашид-ад-Дин, 1960. С. 39, прим. 23; Тизенгаузен, 1941. С. 36, прим. 9.
275
Рашид-ад-Дин, 1960. С. 39; Тизенгаузен, 1941. С. 36–37. В квадратных скобках — комментарии, в круглых скобках — дополнения переводчиков.
277
В дальнейшем тексте Рашид-ад-Дин неизменно записывает имя Владимир (топоним или личное имя) как «Уладмур» (Рашид-ад-Дин, 1960. С. 45; Тизенгаузен, 1941. С. 37–38).