Наиболее раннее восточное свидетельство о западном монгольском походе обнаруживается в написанной в 1250-е гг. «Истории завоевания мира» («Тарих-и-джехангуша») персидского чиновника Джувейни:
«Когда Русь, кипчаки и аланы также были уничтожены, то Бату решил истребить келаров и башгирдов, многочисленный народ христианского исповедания, который, говорят, живет рядом с франками. Для этой цели он приготовил войска и по наступлении нового года выступил. Народы эти обольщались своею многочисленностью, пылом храбрости и прочностью орудий»[519].
Нельзя сказать, что король Бела не ждал интервентов. Об их подходе его предупреждали при личной встрече и Михаил Черниговский, и Даниил Галицкий, а по свидетельству монаха Юлиана, еще в 1237 г. Бату посылал к нему посольство (и не одно) с требованием покорности. После захвата Галича напряжение должно было только нарастать. Возможно, венгерский король, как и Юрий Владимирский, ждал, что, может быть, в этом году монголы не начнут вторжение: зима заканчивалась, а после покорения Руси войска устали. В начале 1241 г. он направил наблюдать за карпатскими перевалами воеводу (палатина) Дионисия (как Еремея Глебовича, «в сторожа»)[520]. Это случилось после отъезда от него Даниила, но, что примечательно, еще до захвата Галича, который венгры не стали защищать.
Описывая события 1239 г., архидьякон Фома Сплитский писал:
«…в те дни уже долетала до слуха каждого горестная молва о том, что нечестивый народ татар вторгся в пределы христиан, в земли Рутении; однако многие считали это вроде бы шуткой»[521].
Бела до последнего надеялся, что беда минует его. Свою армию он стал собирать только после того, как 10 марта ему сообщили, что Батый перешел Карпаты[522]. К Пешту начали стекаться ополченцы из всех областей королевства. Полки выставили города Секешфехервар и Эстергом. Большое войско привел брат короля хорватский герцог Кальман (Коломан). Прибыл даже небольшой отряд из Австрии во главе с беспокойным герцогом Фридрихом II Бабенбергом, который, однако, вскоре вернулся на родину. Австрийский сюзерен лично убил одного «татара» из авангардного монгольского отряда, подошедшего в конце марта в район Пешта, после чего счел себя удовлетворенным и уехал[523]. Как следует из источников, других иноземцев в армию короля Белы не прибыло. В первые годы правления Бела проводил политику на сокращение земельных пожалований за службу, отчего оттолкнул от себя большую часть венгерской знати, которая в минуту опасности не оказала ему помощи. Совсем незадолго до вторжения Венгрию покинули и укрывшиеся там половцы[524]. Как писал монах Рогерий, при подходе монгольских войск король «не имел в своем распоряжении вооруженных сил»[525].
Тем временем Батый беспрепятственно миновал горные перевалы и двинулся в сторону Эстергома. Путь проходил в обычном для монголов режиме. Города, отказавшиеся добровольно сдаться, подвергались штурму и разорению. Такая участь постигла Эрлау (Эгер) и Кёвешд[526]. Передовые части захватчиков — тумен хана Шейбана — в конце марта 1241 г. показались на окраинах Пешта. Венгры сочли его главными силами и дали бой, в котором обратили противника в бегство. Первая победа окрылила их. Бела срочно собрал войска и двинул их в направлении отступающего Шейбана. Последний в это время уже докладывал Бату о проведенных авангардных столкновениях. По словам Джувейни, хан Бату был шокирован численным превосходством венгров, у которых было 450 тысяч воинов. Далее передаются слова Шейбана, который говорил, что «их вдвое больше войска»[527]. Конечно, цифры персидским историком использовались преувеличенные, но масштаб все же был указан вполне достоверный: двукратное превосходство в численности венгров над монголами. Известно, что Бела вывел из Пешта 60-тысячную армию, а Бату, по нашим подсчетам, располагал не более чем 40 тысячами, часть из которых была рассеяна в окрестных землях[528]. Монголам ничего не оставалось, как полагаться на волю Неба: Бату уединился на высоком холме и два дня провел в усердной молитве. Этот любопытный сюжет также передает Джувейни[529]. Своевременная религиозная экзальтация хана-язычника привела к обратному результату, чем тот, который последовал после печальной молитвы князя Юрия перед битвой на Сити.
519
Тизенгаузен, 1941. С. 23. Рашид-ад-Дин весь этот рассказ о «келарах» и «башгирдах» относит к волжским болгарам: Тизенгаузен, 1941. С. 35.
520
Rogerius, 1938. P. 560. В эти годы в окружении венгерского короля имелось несколько вельмож с именем Дионисий (
521
Фома Сплитский, 1997. С. 96. Вся жизнь архидьякона Фомы Сплитского (
524
Rogerius, 1938. P. 566–567. Среди подстрекателей убийства хана Котяна, за которым последовал исход половцев из Венгрии, значится и австрийский герцог Фридрих, сыгравший в этом заметную роль (Ледерер, 1953. С. 9).
528
О том, что в битве при Шайо у венгров войск было больше, пишет и современник событий Фома Сплитский: Фома Сплитский, 1997. С. 114.