В расстановке войск Даниил использовал необычную композицию. Основные силы под его собственным руководством были расположены на левом фланге. Центр держала «малая дружина» во главе с дворским Андреем. Правый фланг занимали волынские полки Василька Романовича. Эту комбинацию мы уже видели десять лет назад в битве под Шумском.
Ростислав также проявил оригинальность в расстановке сил. Центральный полк, состоявший, вероятно, из венгров, был удален за основные порядки и превратился в запасный. Им руководил бан Фильний. Правый фланг, выполнявший теперь функцию центрального, включил как венгерские войска, так и отряды галицких оппозиционеров («Русь и Угры и Ляхы»). Его возглавил сам Ростислав. Левый фланг интервентов заняли польские дружины Флориана. При этом некоторая часть пехоты («пешцев»), вероятно, поляки, была оставлена под стенами Ярослава для предупреждения вылазок горожан и охраны осадных машин:
«…пешци же остави противу вратомъ града, стеречи вратъ, да не изыдут на помощь Данилу и не съсекут пороковь»[622].
Фактически Ростислав изолировал от боестолкновении значительную часть пехоты, то есть рядовых воинов, которые остались либо под городскими стенами Ярослава, либо в составе запасного полка Фильния. Вперед выступили тяжеловооруженные рыцари, ожидавшие от битвы новой серии единоличных противоборств по правилам великосветских турниров.
С началом боя никто затягивать не стал. Судя по всему, день 17 августа 1245 г. уже клонился к концу, так что стороны пребывали в нетерпении[623]. Медленно двигались русские «пешцы» на врага, «поидоста с тихостью на брань, сердце же ею крепко бе на брань и устремлено на брань»[624]. Ростислав демонстрировал бо́льшую скорость перемещений. После краткого обстрела лучников он двинул на противника своих всадников. Их целью была хоругвь князя Даниила, удар наносился именно по этому полку. Однако дворский Андрей предупредил действия противника и заслонил левый фланг: «ускоривъ, сразися с полкомъ Ростиславлимъ»[625]. План Даниила заключался в том, чтобы ввязать в схватку в центре и оттянуть к реке как можно больше интервентов, после чего ударить на них с фланга. Ростислав, вероятно, был настолько уверен в победе, что просто пустил вперед тяжеловооруженную конницу, оставив в тылу пехоту, призванную потом довершить дело. Впечатление, которое производили эти великолепные, закованные в дорогостоящие доспехи рыцари, было очень сильным, и одно оно могло обернуть в бегство неискушенного русского «воя» или степного кочевника. Так и произошло с некоторыми половцами, обратившимися в бегство сразу после переправы через Сан, только завидев солнечные блики на латах польско-венгерских воинов. Но это было только исключение из правил. Другие ратники Галицко-Волынской коалиции не только не дрогнули, но и проявили в ходе сражения чудеса мужества и стойкости.
Дружина дворского Андрея встретила первый удар венгерской кавалерии лесом копий, «копьем же изломившимся, яко от грома тресновение бысть». Сокрушительного удара не получилось. Всадники вынуждены были остановиться и ввязаться в позиционный бой. На левом фланге польские рати Флориана врубились в полки князя Василька и, как сообщает летопись, «крепко идуща» с криками: «Поженемь на великыи бороды!». Очевидец вспоминал: «И силен глас ревуще в полку их»[626]. Даниил же, пройдя через «дебрь глубокую», с основными силами ударил на «задний полк» Фильния.
Сражение было предельно упорным и жестоким. Потери каждой из сторон были очень значительными: «мнози падша с конеи и умроша, инии уязвени быша от крепости ударения копеинаго». Воины дворского Андрея долго сдерживать натиск тяжелой кавалерии не могли и начали постепенно отходить к Сану, оставляя за собой груды мертвых тел. Даниил, все еще выжидавший нужного момента, чтобы ударить на нападавших сзади, послал к Андрею небольшое на вид подкрепление. Оно состояло из «20 муж избранных», то есть двадцати рыцарей с оруженосцами и сопроводительными отрядами. Всего не менее ста профессиональных воинов. Но и это не спасло положения, Андрей неуклонно отступал, «крепки боряшеся с ними».
Наконец Даниил перестал скрывать истинное расположение своих полков и развернул свои основные части против бана Фильния. Он сам выехал «ис полку» и, располагая до того укрытыми отрядами стольника Якова Марковича и Шелва, молниеносным ударом опрокинул венгров, смял и приступил к истреблению. Воевода Шелв был убит, проткнут копьем («сбодену бывшу»). Даниил лично пробился к ставке Фильния, сорвал его хоругвь и изорвал в клочья. Венгры стали покидать поле боя, обращаясь в бегство. Беспокойство в тылах привело к тому, что дрогнули полки Ростислава и Флориана:
623
Дата отмечена в летописи: «на канунъ великую мученику Флора и Лавра» (ПСРЛ, II, 805). Большинство исследователей её совершенно справедливо интерпретируют как 17 августа 1245 г. (Пашуто, 1950. С. 85; Włodarski, 1966. S. 127; Котляр, 1997. С. 117).
626
Эти воспоминания, по предположению В. Т. Пашуто, принадлежат самому князю Васильку (Пашуто, 1950. С. 233). Хотя весь рассказ (фактическая сторона) о битве под Ярославом, судя по весьма убедительным рассуждениям того же В. Т. Пашуто, принадлежит дворскому Андрею, чья роль в событиях неизменно подчеркивается (Пашуто, 1950. С. 85). Эта повесть записана летописцем (возможно, придворным Даниила Галицкого или холмским) не позднее 1246-го или 1247 г. (Котляр, 1997. С. 118).