Попытавшийся оказать сопротивление иноземцам у местечка Голые Горы, Даниил накануне решающего столкновения был предан лидерами галицкого ополчения, переметнувшимися к венграм[59]. Оказавшись без решительного перевеса в военной силе, Даниил отступил на Волынь, куда за ним последовала и венгерская армия короля Андрея, лично возглавлявшего поход. Оставив неприступный Владимир Волынский на попечение воеводы Мирослава, сам князь направился в западную часть своих владений, рассчитывая, видимо, на содействие со стороны Польши. Однако организовать какой-либо серьезный альянс он не успел: осажденный во Владимире Мирослав, без ведома Даниила, заключил с венграми мир, по которому в Галич возвращался Андрей, а города Белз и Червен отходили союзному венграм князю Александру Всеволодовичу[60]. Разгневанный Даниил успел только пожечь окрестности Белза, но потом смирился со сложившимся положением и отвлекся на события вокруг Киева. Королевич Андрей снова вступил в Галич, где был с радостью встречен горожанами и утвержден на столе, после чего венгерские войска покинули Русь.
В начале 1230-х гг. Михаил Всеволодович Черниговский, недавно потерпевший поражение в борьбе за новгородское княжение[61], выступил новым претендентом на «старейший» киевский стол и стал собирать силы для осуществления своих планов. Узнав о его приготовлениях, киевский князь Владимир Рюрикович обратился за помощью к Даниилу Романовичу (вероятно в 1231 г.). Волынский князь немедленно отозвался. Дело в том, что еще в 1228 г. Владимир выступал как союзник Михаила и венгров в борьбе за Галич[62]. Внезапное обострение киево-черниговских отношений было особенно выгодно Даниилу, для которого коалиция с Киевом был естественным противовесом Венгрии, союзником которой неизменно оказывался Чернигов[63].
Причины внезапной ссоры Михаила Всеволодовича и Владимира Рюриковича исследователи указать затрудняются[64]. Вероятно, Михаил не ожидал, что Владимир обратится за помощью к Даниилу и тот ее окажет: отец последнего, Роман Мстиславич, в свое время изгнал из Киева и постриг в монахи Рюрика Ростиславича, отца Владимира. Однако киевский князь сумел преодолеть фамильную неприязнь и тем самым поставил Михаила в очень сложное положение. Чернигов еще не был готов к столкновению со столь значительной коалицией, и после прибытия Даниила в Киев Михаил согласился примириться. Волынский князь за услуги по примирению получил часть киевской земли (г. Торческ): «…из Рускои земля взя собе часть Торцький»[65].
Эта ситуация заставила проявить неожиданную и, вероятно, не согласованную с Михаилом активность королевича Андрея, уверенного в неизменной и безоговорочной поддержке галичан. «По тех же летехъ движе рать Андреи королевичь на Данила», — сообщает Галицко-Волынская летопись под 1231 г., хотя события эти, скорее всего, относятся уже к началу 1233 г. [66] Поддержка галицкой общины убедила венгерского королевича в его способности организовать экспансию против волынского князя и соответственно против союзного ему киевского. Направление похода и его масштаб говорят о том, что Андрей стремился не только обезопасить свои границы и упредить возможные нападения Даниила, но и попытаться расширить область зависимых от него земель. На Киев[67] двинулась большая многонациональная армия, в которую кроме галицкого ополчения входили дружины Александра Белзского, Болоховских князей и венгерские войска («Угоръ множество»). Несмотря на столь грозный состав, уже после первого столкновения у реки Случ с волынским сторожевым отрядом воеводы Владислава королевич Андрей предпочел отказаться от продолжения кампании и отступил.
Извещенные о неожиданной удаче, Даниил с братом Васильком бросились за отходившим к Галичу противником и догнали его около Шумска (весна 1233 г.). Андрей, укрепившийся на берегу реки Вельи, вовсе не намерен был оставлять свои позиции и ввязываться в бой с Романовичами. Даниил вынужден был пойти на хитрость и изобразить ложный отход своих войск на Торческ. Это заставило королевича активизироваться в надежде на успех при внезапном ударе по построенным в походном порядке полкам противника. Так галицко-венгерские войска оказались в заведомо невыгодном положении. Андрей двинул их на Даниила, когда тот начал переход через высокий холм, расположенный рядом. Романовичи быстро развернули войска и ударили на едва успевшие выстроиться королевские полки: «Андреи королевичь, исполчивъ полыкы свое, иде противу ему, сиречь на сечю, идущу ему по ровни, Данилови же и Василькови съехати бе со высокихъ горъ»[68]. Красочное и подробное описание сражения растягивается в летописи сразу на две летописные статьи 6739 и 6740 гг. Правым флангом волынских войск, действовавшим против венгерских наемников, командовал Василько, левым руководил тысяцкий Демьян, а в центре располагался «великий полк» Даниила. Судя по летописному рассказу, волынцам удалось без труда прорвать противника в центре. Полк Даниила «устроенъ бо бе храбрыми людми и светлымъ оружьемь», отчего те, против кого он выступал, не желали сражаться с ним, но отклонялись супротив более слабых соседей: «…онемь же видящимъ не хотяхуть сразитися с нимъ, но клоняхуться на Дьмьяна и на иные полкы»[69]. Вероятно, наиболее боеспособные части Андрея были сконцентрированы на флангах. Скорее всего, именно такое, неожиданное для Романовичей, расположение войск позволило королевичу избежать полного разгрома. Пройдя центр, полк Даниила оказался в тылу противника, но последний внезапно сомкнул фланги и рассек волынцев на три отдельных фронта[70]. В случае если бы галицко-венгерским войскам удалось смять слабые фланги Даниила до того, как волынцы успели сориентироваться в обстановке, исход битвы мог бы быть иным. Однако полки Василька и Демьяна оказались стойкими, а действия Даниила решительными. Сначала князь повернул в тыл галичан, действовавших против Демьяна. В этот момент храбрый тысяцкий уже вступил в единоборство с одним из виднейших деятелей венгерской партии в Галиче боярином Судиславом. Классическое сражение того времени распадалось на отдельные рыцарские сшибки и противостояния отдельных героев, а не масс ополченцев. Исход сражения такие столкновения, конечно, не решали, но создавали в нем ряд важных смысловых узлов. Летопись тщательно фиксирует подобные моменты в сражении. Если в действиях Даниила описывается чуть ли не каждый удар меча, то о его окружении информации гораздо меньше. Демьян является исключением. В тот момент, когда князь начал теснить галичан с тыла, тысяцкий уже слишком далеко врубился во вражеские полки. Встретив двигавшийся ему навстречу княжеский полк, Демьян решил, что, пока он был увлечен поединком с Судиславом, его воины уже прошли сквозь противника и теперь идут в обратном порядке. Тысяцкий развернулся и возглавил передовых воинов Даниилова полка. Сам князь, оставив основные свои подразделения на этом фланге, с малой дружиной направился на помощь теснимому венграми Васильку[71]. Его появление с этой стороны поля, судя по всему, носило скорее демонстративный и знаковый характер. Он лишь оттянул на себя часть сил противника и своим стягом создал иллюзию превосходства. Это посеяло панику среди венгров и заставило их отступить, то есть побежать, после чего «Васильковъ полкъ гнаше Угры до становъ и стягъ королевичъ подътяли беаху»[72].
59
ПСРЛ, II, 765. Подробнее см.: Котляр, 1979. С. 85; Котляр, 1985. С. 95–96; Майоров, 2001. С. 519–521.
60
ПСРЛ, II, 765–766; Карамзин, 1991. С. 503. А. В. Майоров считает, что недовольство Даниилом сохранялось и во Владимире Волынском, отчего город отказал противникам князя в решительном сопротивлении (Майоров, 2001. С. 524).
63
Создается впечатление, что в эти годы существовал устойчивый венгерско-черниговский внешнеполитический альянс (Дашкевич, 1873. С. 48–49).
64
Dimnik, 1981. P. 71; Грушевський, 1991. С. 282. Нет указаний на то, что союз Волыни и Киева изначально был направлен против Галича, отчего объяснять его «давними политическими счетами» затруднительно. Ср.: Майоров, 2001. С. 533, 561, прим. 2.
66
ПСРЛ, II, 766. В Галицко-Волынской летописи изначально не было хронологической сетки, годы к статьям были приписаны позже. См. подробнее: ГВЛ, 2005. С. 30–60; Котляр, 2006. С. 122–137. В нашем случае форма «по тех же летехъ» (множественное, а не двойственное число) должна указывать на то, что прошло не менее двух лет. Таким образом, события скорее относятся уже к 1234 г. Традиционно начало новой усобицы, инициатором которой выступил Андрей, относят к 1233 г. (Грушевський, 1900. С. 148; Пашуто, 1950. С. 213; Котляр, 1985. С. 153; Крип'якевич, 1984. С. 94; Майоров, 2001. С. 535; ГБЛ, 2005. С. 229).
67
Большинство исследователей указывают, что поход Андрея был направлен на Волынь (Грушевський, 1900. С. 148; Пашуто, 1950. С. 214; Котляр, 1985. С. 153; Крип'якевич, 1984. С. 94). А. В. Майоров убедительно показал необоснованность такого мнения (Майоров, 2001. С. 533–534).
70
Именно так можно разъяснить внезапное указание летописи, что галицкий боярин Глеб Зеремеевич собирает вокруг себя венгров и направляет их на Василька. Если центральный полк галичан фактически, по указанию летописи, отклонился на действия против тысяцкого Демьяна (левый фланг Романовичей), то против Василька (правый фланг Романовичей), по свидетельству той же летописи, действовали исключительно «угры» (венгры).
71
Из последующего летописного изложения видно, что князь сам прорубается к Васильку. Встретив в битве Мирослава, он вместе с ним противостоит отряду венгров, причем отмечено, что князь и Мирослав — это «два» человека: «…снемшеся с Мирославомъ и видевъ яко Угре обираються и ехаста на не два, онем же не стерпевшимъ оскочиша, другим же приехавшимъ и сразившимся и ти не стерпеша» (ПСРЛ, II, 768). Полагаем, это должно говорить о том, что основные части даниилова «великого полка» остались помогать на левом фланге Демьяну.