Летописец же, вставивший позднее в текст ПВЛ отождествление руси с варягами,[103] исходил из других представлений. Задачей ПВЛ было вписать русскую историю в мировую. И начало Руси здесь связано с началом царствования в Византии императора Михаила III, поскольку при нем Русь совершила поход на Константинополь («В лѣто 6860. наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руска земля. О семь бо увидѣхомъ яко при семь цари приходиша Русь на Царьгород, яко пишется в лѣтописаньи гречьстѣмъ»[104]). Слова Начального свода «и от тѣх Варягъ, находникъ тѣхъ, прозвашася Русь, и от тѣх словет Руская земля, и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска» автор вставки о тождестве руси и варягов истолковал по-своему. Он не понял, что под варягами во всех трех утверждениях составителя Начального свода имеются в виду именно и только варяжские князья, решил, что речь идет в целом о варягах, пришедших с Рюриком. Поэтому к словам о новгородцах, что «от рода варяжьска», было добавлено — «преже бо бѣша словѣни», что сделало фразу бессмысленной (тем более, что ниже в ПВЛ неоднократно говорится о жителях Новгородской земли по-прежнему как о «словенах»[105]). А утверждение, что «и от тѣхъ Варягъ, находникъ тѣхъ, прозвашася Русь, и от тѣх словет Руская земля», было истолковано как указание на то, что варяги, пришедшие с Рюриком, назывались русью. Результатом стали несколько вставок в текст: появилось уточнение, что варяги, к которым обратились народы севера Восточной Европы, именовались русь, был дан перечень народов Северной Европы с упоминанием руси; слова «дружину многу и предивну» были заменены на «всю русь»; во вводную часть ПВЛ был вставлен список народов Северной и Западной Европы с упоминанием руси на том же месте, что и под 862 г. — между «готами» и «агнянами»;[106] в статью 898 г., повествующую о возникновении славянской грамоты, было добавлено пояснение, сходное с разобранной выше фразой: «А словѣньскыи языкъ и роускыи одно есть, от варягъ бо прозвашася русью, а первое бѣша словене».[107]
Таким образом, отождествление руси с варягами — конструкция одного из составителей ПВЛ, отталкивающаяся от неверно понятого текста главного источника этого летописного памятника — Начального свода. К отождествлению руси и варягов данного автора могли подвигнуть также и еще два источника ПВЛ — составленный в Италии в середине Х в. еврейский хронограф «Иосиппон», где русь упоминается рядом с саксами и англами,[108] и русский перевод продолжения Хроники Георгия Амартола, где определение руси, напавшей на Константинополь в 941 г., - «отрода франков» (έχ γένους τών Φράγγον)[109] — было переведено как «от рода варяжьска».[110]
103
Остается предметом спора, был это автор основного текста ПВЛ или последующий его редактор (см.: Шахматов А. А. Разыскания. С. 339–340; Насонов А. Н. История русского летописания. С. 65–68).
108
См.: Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX–XI веков. Смоленск; М., 1995. С. 25–38.
109
Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия мниха: Хроника Георгия Амартола в древнем славяно-русском переводе. Т. 2. Пг., 1922. С. 60. Возможно, такое определение под пером византийского хрониста появилось в силу того, что в авангарде войска Игоря в 941 г. действовали варяги (в то время уже наемники, приглашенные киевским князем из Скандинавии), родственные по языку восточным франкам — немцам (термин «варяги» — βαράγγοι — до XI в. в Византии не был известен).
110
Там же. Т. 1. Пг., 1920. С. 567. Вероятно, переводчик имел здесь в виду то же, что автор Начального свода в словах «от рода варяжьска» по отношению к новгородцам — верховную власть князей варяжского происхождения; автор же отождествления руси с варягами в ПВЛ мог истолковать данное место как указание на происхождение руси от варягов.