— А собака? — зачем-то спросил Павел. — Не укусит?
— Если бы я хотел, чтобы тебя кто-то укусил, то еще под Оленьим Ручьем волков на тебя натравил. Ты ж светишь на всю округу, издалека тебя видно!
Повинуясь приглашающему жесту Даганда, Павел аккуратно прикрыл за собой калитку и вошел в избу. Внутреннее ее убранство вполне соответствовало внешнему виду. Маленькая прихожая («сенки» — припомнил Павел слово из курса обучения русскому языку) выходила в довольно широкую комнату с дощатым полом (если бы речь шла об английском доме — Павел назвал бы его паркетным, но в доме у Даганда пол был именно дощатым). Посреди комнаты стоял высокий стол, явно собранный хозяином своими силами. В углу примостилось что-то среднее между диваном и комфортным гробом. От него к столу простиралась расписная ковровая дорожка, которую облюбовал жирный черный кот, походивший на не в меру отъевшегося детеныша черной пантеры. Вокруг стола стояли четыре мягких стула, на одном из которых также восседал кот, только ярко-рыжий, будто полуденное солнце… На окнах висели занавески, которые, судя по виду, еще совсем недавно выполняли роль скатерти на столе.
— Ну, как тебе моя скромная обитель? Не побрезгуешь разделить со мной трапезу?
— Нет, что вы! — запротестовал Павел, смертельно боясь обидеть старика. — Я с удовольствием.
Стол был уже накрыт. На нем красовалась громадная миска пельменей, самовар («Надо же, настоящий, а не электрический», — с восторгом отметил Павел) выплескивал из своего нутра клубы пара, а две тарелки с лежащими рядом расписными деревянными ложками явно намекали на то, что пора бы уже приступать к трапезе.
Вспомнив о том, что с самого утра съел только два сомнительного вида пирожка с мясом, Павел наконец осознал, насколько проголодался.
— Садись, Паша, садись, — усмехнулся дед. — Вижу, как ты на пельмешки-то зыркаешь. Небось, не ел такого у себя в Англии?
— Не ел… — признал Павел, — А… Простите, Даганд… как вас по отчеству?
— Дед Даганд. Просто и доходчиво.
— Даганд, а где у Вас можно руки помыть?
Дед усмехнулся в свою широкую бороду.
— Ладно, первый тест ты прошел. Пройдешь еще два — многому тебя научу, Паша. А рукомойник на улице, возле ограды.
Подивившись самому факту существования рукомойника, в котором, чтобы из него пошла вода, нужно не откручивать кран, а постоянно давить на металлический стержень, торчащий наружу, Павел вымыл руки и вернулся в дом. Даганд уже сидел за столом, поглаживая лежащего у него на коленях рыжего кота, и не торопясь уплетал пельмени, обильно приправляя их сметаной.
— Сметанка наша, деревенская. Ты таких, небось, и не едал?
Павел кивал, старательно работая челюстями. Сметана была и в самом деле необыкновенной — плотной настолько, что ее едва ли не приходилось резать ножом.
— Ну, Паша, — через некоторое время протянул дед, довольно откинувшись на спинку дубового стула. — Не буду тебя спрашивать, зачем пожаловал. Сам понимаешь, что я и так все знаю. Вот только, не пойму одного, чего ты больше хочешь? Валентину свою спасти, али с Георгием разделаться?
— А разве это не одно и то же? Убить его, чтобы спасти Валю?
— Так что ж ты не убил его, когда была возможность?
— Он сказал мне, что…
— Знаю, знаю, — не дал ему договорить Даганд. — И правильно поступил, чары на твоей Вале серьезные… Орден ваш с такими еще не сталкивался.
— Вы знаете об Ордене? — удивился Павел.
— Еще бы. Приходили ко мне, лет, так, с полста назад, ваши орлы. Звали к себе. Говорят, нечего тебе, Даганд, в деревне прозябать, двигай в Москву. Мы тебя всем обеспечим, с жильем поможем. А ты, взамен, выкуришь оттуда всех Темных. Ну, я естественно, отказался. Не мое это, Паша…
— Но почему? Вы же Светлый! Я это чувствую…
— И что? Раз Светлый, значит должен с Темными бороться, да? Скажешь, долг это мой святой? А я борюсь, только не так, как вы в Ордене. Ты, Павел, задумывался когда-нибудь, откуда Темные берутся? Почему одни, силу себе почувствовав, к Богу стопы направляют, а другие — к Дьяволу?
— К Игни Этферро, — поправил старика Павел. — Дьявола нет… А Этферро — злое начало, тьма, смерть…
— Уважь старика, Паша, помолчи, когда старшие говорят… Называй его как хочешь, говори, что Дьявола нет, что Бога нет — все едино. Бог и Дьявол, Этферро твой, он в каждом из нас. Есть в нас и зло, и добро, и свет, и тьма. И кто в нас силу одержит, за тем мы и пойдем. В тебе, вот Бог победил, а в Георгии — черт. Вот и стали вы такими, какие вы есть, деретесь друг с другом, мечами машете… кстати, меч-то у тебя с собой?
— С собой… — Павел кивком указал на свою сумку. — Не расстаюсь я с ним.
— Ну-ка, покаж…
Павел поднялся и, достав со дна сумки меч, вынул его из ножен, позволяя закатному солнцу играть на его лезвии.
— Дай-ка мне подержать это чудо…
— Не надо… Это не просто меч!
— А то я не знаю?! — удивленно воскликнул старик. — Дай, тебе говорят, не спорь со старшими.
Скрепя сердце Павел протянул меч Даганду, ожидая, что сейчас произойдет что-то страшное. Меч-проводник настроен лишь на одного воина, и лишь его руку он признает. Если в бою воин все же падет — меч еще долго не позволит никому взять себя в руки, испепеляя сознания тех, кто посмеет прикоснуться к нему.
Но Даганд взял меч так, будто тот всегда принадлежал лишь ему… Едва его руки коснулись рукояти, как лезвие засветилось слабым зеленоватым свечением, создавая вокруг себя тоненькую прослойку энергии Даганда.
— Неплохо косоглазые оружие делают, неплохо… — согласился Даганд, по-молодецки завертев мечом «бабочку», да с такой скоростью, что движения меча слились в сплошную зеленоватую восьмерку. — Не то, что наши мастера, конечно, но тоже неплохо. Хотя, и у нас-то мастеров осталось — по пальцам перечесть можно. Держи!
Павел принял меч, намереваясь спрятать обратно в ножны, но Даганд остановил его.
— Ну-ка, Паша, покажи, что ты умеешь.
— В каком смысле?
— В прямом. Отруби мне что-нибудь… Ну, точнее — попытайся отрубить.
— Но я не хочу… — проговорил Павел, гадая, очередной это тест, или же дед и в самом деле хочет посмотреть на него в бою.
— А я твоего желания и не спрашивал. Нападай!
Павел сделал выпад, метя Даганду в живот. Ложный выпад, чтобы успеть остановить меч на полдороге, если старик не успеет увернуться. Но Тот даже не двинулся с места…
— Э, нет, Паша! Так дела не делаются. Замахнулся — бей! Так у нас говорят!
Следующий выпад Павел делал уже не вхолостую, а всерьез — целясь Даганду в плечо. На этот раз старик уклонился, но настолько быстро и грациозно, что Павел даже не успел понять, в какой момент это произошло.
— Ну-ка, еще разок!
Павел замахнулся, чувствуя, как нагревается рукоять меча, но старик вновь оказался быстрее.
— Еще раз!
Павел нанес рубящий удар сверху вниз, удар, который должен был бы рассечь голову противника надвое, и с опозданием понял, что Даганд вовсе не собирается уклоняться. Останавливать руку было поздно — слишком много сил оказалось вложено в размах… За какую-то долю секунды до того, как острие меча коснулось бы лба деда, Павел успел выбросить вперед небольшой красный шар, тем самым сбив меч с пути…
— Почему вы… — выкрикнул он, не находя слов от возмущения, но Даганд невозмутимо сел обратно за стол.
— Спрячь меч, Павел. Второе испытание ты прошел не хуже. Настоящий воин должен быть чист и душой и телом… А еще он должен уметь не только разить, но и щадить… Да и реакция у тебя похвальная, не зря Моримото на тебя столько времени потратил?
— Вы знали моего учителя?
— Слышал о нем, — уклончиво ответил старик. — Так о чем мы с тобой говорили? Ах да, о том, откуда берутся Светлые и Темные… Зря Моримото на твои мозги рукой махнул, они не безнадежны. Тебя просто немного по-другому учить надо. Да и не знал он, наверное, когда за тебя брался, что ты — русский. К нам, ведь, особый подход нужен, и мудрость у нас своя… Пойдем!