Парадокс этой победы состоит в том, что понять ее истинную значимость для русинов можно не благодаря тому, что она непосредственно дала для православного населения Литвы и Польши, а с совершенно иной позиции. Зададимся вопросом: что было бы, если бы сражение было проиграно, а Польское королевство и Великое княжество Литовское попали в зависимость от Тевтонского ордена? Чтобы лучше понять ситуацию, которая могла возникнуть в результате поражения союзников, вернемся на некоторое время все к тем же «смоленским полкам». На чем собственно строилось отчаянное мужество смолян? Почему они были полны решимости сражаться и умирать за князя Витовта, который, начиная с 1401 г., трижды штурмовал их город и всего за пять лет до Великой войны завоевал его? Согласитесь, что времени для появления верноподданнических чувств у смолян по отношению к литовскому князю было явно недостаточно и, скорее всего, многие из тех, кто погиб на полях под Грюнвальдом, еще совсем недавно бились с войсками великого Витовта на стенах родного города. Может быть, все дело тут в «силе морального единства славянской армии», о которой писал Н. Ф. Наркевич, утверждавший, что в состав литовских войск «вошли в большом числе чисто русские полки»? Однако это славянское моральное единство ничуть не помешало подданным Великого княжества Литовского и Московского государства в дальнейшем исправно уничтожать друг друга в непрерывных войнах, длившихся почти полтора столетия.
Несколько иное объяснение доблести смолян дает Н. М. Карамзин, сообщая, что Витовт, желая привязать к себе народ, после завоевания Смоленска даровал горожанам и сельским жителям какую-то особенную льготу. Даже как-то странно, что классик российской истории, объяснявший, как правило, любые сколько-нибудь значимые политические действия украинцев и белорусов борьбой за сохранение православия, в данном случае никак не связывает проявленную русинами и литвинами в Грюнвальской битве доблесть с теми же религиозными причинами. Весь опыт отношений наших предков с крестоносцами, а особенно постигшая пруссов участь, свидетельствовали, что в этом сражении будут решаться не только вопросы независимости Польской Короны и Великого княжества Литовского, но и вопросы сохранения православными своей веры. Совершенно очевидно, что в случае поражения в битве при Грюнвальде одним из его последствий была бы попытка крестоносцев повторить опыт, поставленный ими в Пруссии: насильственное обращение язычников и схизматиков в католичество.
Там, где для поляков и литовцев, принадлежавших к католическому миру, были только вопросы государственной независимости, для русинов, кроме защиты своих государств (а мы не имеем оснований не считать их патриотами тех стран, в которых они родились и за свободу которых сражались), существовала еще и задача сохранения собственных религиозных убеждений. Именно угроза потери своей веры, означавшая в средние века то же самое, что для современного человека означает утрата национальной принадлежности, питала и доблесть смолян, незадолго до Грюнвальда включенных в состав Великого княжества Литовского, и мужество русинов Киева, Львова, Галича, Холма, Новгорода-Северского и Подолья. Да, в Польском королевстве и Великом княжестве Литовском православная вера не была господствующей, и исповедовавшие ее русины испытывали определенные притеснения со стороны властей. Но в этих государствах, отличавшихся в XIV–XV вв. от иных стран Европы высокой степенью религиозной терпимости, не было угрозы для существования православия как такового, а исповедовавших его людей не тащили на костры инквизиции. Победа под Грюнвальдом позволила сохранить в Польше и Литве прежний уровень религиозной свободы, а, следовательно, и религиозную идентификацию русинов, переросшую со временем в национальное самосознание предков украинцев как самостоятельного народа. В этом, на наш взгляд, и заключается непреходящее значение Грюнвальдской битвы для истории украинского народа, являвшегося одним из активных участников и творцов одержанной в 1410 г. великой победы.
Глава XXIV. Новый натиск католицизма
Завершая предыдущую главу, мы отмечали, что верховные правители Великого княжества Литовского и Польского королевства после окончания войны с Тевтонским орденом не сочли нужным улучшить положение своих православных подданных. Это совсем не означало, что король Владислав-Ягайло и великий князь Витовт вообще полагали излишним ознаменовать великую победу над крестоносцами поощрением больших групп населения своих стран. Просто меры такой благодарности оба монарха распространяли исключительно на верующих одной католической церкви. Предоставив русинам равное с католиками право умирать во славу своего государя на Полях Грюнвальда, по завершении войны Ягайло и Витовт вернулись к политике односторонних привилегий для господствующей религии, прежде всего — католической знати. Законодательное оформление дальнейшего повышения статуса окатоличенной шляхты Великого княжества произошло в 1413 г. во время заключения между Польшей и Литвой соглашений, получивших название Городельской унии.