Традиционно польская историография придерживается несколько иного взгляда на значение Городельских актов. Упоминавшиеся ранее польские авторы М. Тымовский, Я. Кеневич и Е. Хольцер пишут, что этими соглашениями признавалась государственная самобытность Великого княжества Литовского, а основные принципы союза двух государств постепенно подвергались трансформации, заключавшейся в отказе от идеи вхождения Литвы в состав Польши в пользу признания автономности того и другого государства. Помимо прочего это означало, что, убедившись в малой эффективности попыток расширить сферу своего влияния на Великое княжество путем внешнего давления, поляки решили достичь своей цели иным способом — через «ополячивание и окатоличивание» литовской элиты.
Еще одним важным положением Городельской унии, как мы уже отмечали, стало подтверждение привилегированного положения «баронов и благородных Литовской земли» (barones et nobiles terrae Littwaniae), исповедующих христианскую веру Римской церкви. В 1411 г. в католичество был окрещен последний оплот литовского язычества — Жемайтия, что дало возможность распространить ранее дарованные католикам права на всех этнических литовцев. В Городле сословный и имущественный статус литовского окатоличенного дворянства еще более сблизился с вольностями польской шляхты. Было не только подтверждено право дворян-католиков наследовать свои земли, но и разрешено распоряжаться ими по усмотрению владельца, в том числе передавать женам и дочерям.
Одновременно Городельские акты ввели дискриминационные меры в отношении политических прав приверженцев иных конфессий, ограничив их участие в государственном управлении. Отныне только католики могли принимать участие в великокняжеской раде, занимать высшие должности в монаршем домене и допускаться к важнейшим государственным делам, поскольку «часто различия в вере приводят к разнице в мыслях и становятся известными советы, которые должны храниться в секрете». Таким образом Городельская уния разделила знатных людей Великого княжества по религиозному признаку, противопоставив католиков всем остальным конфессиям. Как пишет М. Грушевский, целью внутренней политики короля Владислава-Ягайло было создание господствующего класса с широкими правами и привилегиями, но эти привилегии предоставлялись только католикам. «Князья и бояре православные, — отмечает украинский историк, — даже князья из литовской династии, обжившиеся в белорусских и украинских землях и ассимилировавшиеся со здешним населением, отныне устранялись от участия в политической жизни, если не хотели отречься от православной веры». Сохранялся и введенный ранее запрет на браки между католиками и православными (за исключением случаев, когда православные переходили в католичество).
Общее усиление роли государственной религии находило свое отражение в развитии организационных структур католической церкви. Созданное в 1375 г. в Галиче католическое архиепископство в 1412 г. было переведено во Львов. Ему подчинялись появлявшиеся одно за другим католические епископства в Перемышле, Холме, Владимире, Каменце-Подольском, Киеве и Серете. Наличие второго (после Гнезненского) архиепископства, чьи епархии располагались как в Польше, так и Литве, вызвало необходимость установления субординации в польской церкви, и в 1418 г. папа Римский пожаловал архиепископу Гнезненскому сан примаса Польши. Это наделяло архиепископа из Гнезно высшей церковной юрисдикцией на польско-литовской территории и давало ему право собирать синоды обеих католических провинций. Полномочия примаса распространялись и на государственные интересы: он был первым сановником государственного совета Польши, обладал правом коронации, совершения браков и крещения в королевской семье.
По мнению историков классической школы в этот период в Великом княжестве Литовском быстро повышается влияние и укрепляется экономическое положение католических приходов. Описывая наступление латинян в землях Руси, Грушевский сообщает, что католическим епископствам «жаловались поместья, и при этом в состав последних попадали иногда и имения православной церкви, и вообще, православная церковь, привыкшая жить под покровительством и опекою правительства, почувствовала теперь себя совсем заброшенной, самое большее — только терпимой. В особенности много тяжелого приходилось переживать православному духовенству в украинских землях, присоединенных непосредственно к Польше (в Галиции, Холмской и Белзской земле), и тем же духом начало повевать теперь и в Великом княжестве Литовском».