Непослушное тело еле плетется. Отвыкшие мышцы работают плохо. Жалуются хозяину на жестокое обращение. Алим старается не обращать внимания. Идет к дороге. К Степану, что возится с конями. Плечо вновь начинает ныть. Просит пожалеть, приласкать. Мышцы мякнут. Теряют силу. За годы отвык от былых упражнений. Теперь все делает по накатанной. Ненужные умения забрасывает. Помнится: еще в молодости не желал учить боевые разделы искусства теней. Уже тогда точно выбрал занятие по душе. Но старый учитель оказался на редкость упрям. Заставил. Потом эта причуда не раз спасала жизнь вору, как и сейчас. Всякий раз теперь поминает собственную глупость недобрым словом. Пользоваться приходится редко, зато как метко. В самых трудных ситуациях спасал. Теперь придется вспоминать все обучение. С волками жить - по-волчьи выть.
Степан подхватывает усталого соратника под руку. Усаживает на мягкую травку. Что-то шепчет. Массирует изнуренное тело. В мышцы устремляется новая энергия. Возвращаются силы. Усталость сползает с изможденного вора, словно тяжелое покрывало. Зато острее проступает боль в раненном плече. Вонзается в сознание. Рвет в клочья. Зубы сами стискиваются. Задерживают стон. Здесь к такому поведению не привыкли. Еще добьют, чего доброго. Скажут: мучился сильно, пожалели. Степан снова шепчет. Заговаривает боль. Легонько касается ушибленного плеча. К удивлению Алима сразу становится легче. Сознание очищается. Боль поспешно отступает. Уступает место голоду и усталости. Степан, слегка побледневший, сидит над развалившимся южанином. С тревогой всматривается в измученное тело. Чудится, будто вора к коню привязали и версту тащили. Все тело избито. Мышцы стонут - за десять шагов слышно. Как еще сам не глохнет? Весь, словно кисель. Куда девалась давешняя мощь? Только что носился как угорелый, а теперь рукой пошевелить не может. Странный все-таки народ - южане. Вроде из разных стран, но все похожи. Правда с такой стороны Степан еще не разу не видал. Может и разнятся в чем поболе, нежели просто имя. Вона сколько на Руси всяческих родов. Даже фамилий, как любят в Риме говорить, но все как один - русичи. Так же, наверное, и там.