Далеко впереди и справа треснул сучок. Тихо так, мягко, едва слышно. Уши Мстислава привыкли к ночной тишине, но едва уловили далекий звук, зацепились, осмыслили. Подсказывают хозяину дорогу. Деревья побежали еще быстрее, едва успевают шарахаться от богатырского тела. Мстислав словно ночной дух: ни звука от тяжелого богатыря. Все тихо, словно и не молодая здоровая плоть несется сквозь лес, а бестелесная оболочка. Вот и добыча: из-за широкого ствола неторопливо выходит здоровый молодой олень. Одни боги ведают какая сила заставила среди ночи шататься по лесу. Да некогда об этом голодному герою рассуждать. Вот лук и сгодился. И копьем бы кинул, да зверь учует. Что тогда? По всему лесу за добычей носится? Лук легко соскакивает с плеча, удобно ложится в ладонь. Тетиву натянул заранее, еще у костра. Теперь только стрелу наложить. Олененок шевелит ушами, вскидывает маленькую головку. Богатырь сжимается, замирает. Терять добычу никак нельзя, а то уже вон глаза слипаются. И черт же дернул средь ночи на охоту пойти. Большое тело богатыря поглощает тьма, услужливо прячет. Острый звериный глаз не смог зацепиться за могучую фигуру. Мстислав остается незамеченным. Тетива легонько скрипит, натягивается. Сердце воина замирает, бьется через раз. Чудится: каждый скрип и на далекой-далекой заставе слыхать. Бедный волхв-врачеватель, что от каждого звука просыпается ругает неудачливого Мстислава... Кузнечики услужливо ждут, завороженные новой песнью. Такой еще не слыхали. Стрела по луку ползет медленно, словно оттягивает миг соединения, когда наконечник наконец упрется в древко лука, а тетива согнет непокорное дерево в тугую дугу. Руки Мстислава мелко трясет, невероятное напряжение терзает сознание. А вдруг уйдет? А вдруг лопнет тетива или сломается стрела. А вдруг... Пот крупными градинами течет по лицу, заливает глаза, умудряется заворачивать в уши. Руки мелко-мелко трясет, невозможно толком прицелится. Мышцы напряжены до предела. Еще чуть, малая капля - порвутся. Наконец измученные пальцы не выдерживают испытаний хозяина, разжимаются. Стрела серебристой молнией пронзает воздух, несется к цели. Радостная: наконец эти сладостные секунды полета, все сливается. Нет ничего кроме жертвы впереди, остальное - пустяк.
Стрела вошла ровно в глаз, не испортила шкуру. Мстислав взваливает мертвую тушу на плечи. Давешние страхи далеко в прошлом. Незначительны и смешны. Надо ж - трясся над каким-то оленем. Никогда такого не было, даже когда на посвящении в мужчины готовился к решающему в жизни выстрелу. Тогда стрелять неумел никак, лук не любил, зато в доброй рукопашной бивал и бывалых охотников. Даже дружинников иной раз. На мечах тоже не мало мог. А лук... Лук не давался, не сообщал молодому войну свои секреты, выкручивался из ладони, больно стегал тетивой. Не спасала даже кожаная перчатка. Скверная жила находила место, пробивала защиту. Любой пацаненок заткнул бы Мстислава за пояс, да что пацаны. Девка двенадцати весен и той лук давался... А что уж. Дело прошлое. Губы богатыря растягиваются, подобие улыбки всплывает на напряженном лице.