Князь Позвизд, кубки наполняет.
Но Ярополк спешит сказать
О том, что сердце болью мучит:
«Не время чаши подымать.
Над головою грозны тучи;
Хазары, Позвизд, замышляют
Опять идти на Русь войной,
Большую силу собирают;
Мы братья, встанем же стеной,
Сидеть, попрятавшись, не время, -
Что саранча, поганых племя
Пустыню стелет за собой!
Но коли вместе вступим в бой,
То рать получится не мала,
И сможем мы врага побить
И ненавистного Кайдала
В Хазарском море утопить!»
Бледнеет Позвизд, часто дышит,
Сухие губы облизав:
«Не горячись, брат, враг услышит,
Он всюду – в поле, средь дубрав,
И притаился здесь, в чертогах!
Тьма тем хазар, а нас немного,
И ты на верную погибель меня зовешь:
Скорей, скорей!
И сам бесславно пропадешь,
Не соберёт никто костей!»
Большой тревогою объятый,
Князь Ярополк глядит на брата:
- «Меча ты с детства сторонился,
Царьградской утварью играл,
И без тебя я обходился
В бою, но черный день настал,
И что я слышу? Ты же русс,
Не только русс, но, ты и князь,
У нас в роду бывал ли трус?
Кто, пал, скажи-ка, ликом в грязь?!»
Но Позвизд: «Надо обождать,
Покуда ж не пришла пора,
Придется дань Кайдалу дать,
Хоть по кунице со двора, -
Не оскудеем мы ничуть,
Все платят: кривичи и чудь,
И мы с тобою, брат, заплатим,
Так, хоть на время, мир наладим!
Смиренно станем мы молиться,
И не грешно нам поучиться
Восточной мудрости хазар, -
Русь превратим в большой базар!..»
Но слов своих же испугался.
Князь Ярополк, что тур, поднялся,
Наполовину вынув меч,
Пустил его со звоном в ножны!
И закипела гневом речь:
«Ты, Позвизд, раб и трус безбожный!
Одна ли мать нас пеленала,
Здорова ли она была,
Когда се чадо зачала?!
Ты мне не брат, ты шут болезный!»
И, пнув с пути дубовы кресла,
Так шибко двери распахнул,
Что вскрикнул Позвиздов тиун,
За лоб разбитый ухватясь!
Чернее тучи вышел князь.
Слуга бегом бежит в покой,
Где Позвизд, алееяясь рукой,
У кубков налитых сидит,
Он плачет, что-то говорит.
И стал тиун над ухом ныть:
«Тебя он хочет погубить,
Но ты умнее, ты хитрее,
Не доверяй речам злодея!
С ним выйдешь – кончишь ли добром?
Набит турецким серебром
Дворец твой, греческого злата
Полным – полно в твоих палатах,
Все потеряешь на войне!...
У братца отроки одне
С собою… Коль их перебить,
Его ж Кайдалу подарить…
Послушай, что скажу, любя,
Возьмешь княгиню за себя!
Хотя зачем тебе она,
Нужна восточная княжна,
Тебе б с Кайдалом породниться,
Тогда ни белка, ни куница
В сундук хазарский не уйдут!
Слуга твой верный, старый Блуд,
Когда желал тебе худого?!
Скорее, княже, молви слово,
Мой принимаешь ли совет?!»
Смертельно бледный, Позвизд: «Да».
Блуд вышел, крики во дворе,
И скакунов угорских ржанье.
В углу – оклады в янтаре,
Лампад тревожное мерцанье,
И видит Позвизд – смотрят лики,
Вдруг ожили, поплыли блики,
Черны, огнем пылают очи!
И князь дрожит, поднятся хочет,
Но падает, вцепившись в скатерть!
Глядит сурово Богоматерь,
Что стрелы пущенные взгляд!
И кубки падают, звенят!
Кровавым залиты вином
У князя руки. Громкий стон
Идет с оживших образов!
И дикий плач, что волчий зов.
Летит под своды закопчены!
И смотрят грозные иконы.
Глухая ночь, но степь гудит,
По ней разбросаны шатры,
Меж них – высокие костры.
И в ярком стане все не спит.
Не спят ни кони, ни верблюды,
Тревожит их дуделок рев,
А на коврах внутри шатров –
Кувшины полные и блюды,
Плоды и кушанья горой!
Взят Ярополк! Пленен герой!
И степь хазарская пирует.
Не просто было Ярополка
Связать арканом власяным,
Разбив дружину, с ним одним
Пришлось сражаться долго – долго.
И вот он, русский князь побитый,
В шатре Кайдаловом стоит,
И хан хмельной с хмельною свитой,
Густым вином ковер облит;
И Блуд с огромным опахалом
Навис над ханской головой,
Он от волненья чуть живой,
Не сводит пьяных глаз с Кайдала.
Тот поднял туфлю и скребет
Носком кривым и острым спину,
И Блуд спешит чесать хребет
И поясницу господину.
Лежат кувшины, и вожди
Лежат на шелковых подушках,
В парче бухарской жарко, душно,
И под чалмой башка гудит.
Но что ж не радостен Кайдал?
То пьянка, а не праздник жаркий,
Нет, не такой хан встречи ждал,
Искал добычи, не подарка.
Кайдал кривится, огорченный,
Куражится, вождей бранит,
И туфля яркая летит
В изюм, сбив кубок позлащенный.
И хнычет хан: «У, племя вражье,
Я из тюрбанов выбью пыль!
Ослы!! Верблюды!... Храбрый княже,
Поедем в город мой Итиль,
Там будем жить в одном дворце,
А мир поделим пополам!
Пятьсот красавиц в жены дам!
В чалме, на белом жеребце –
Таким узрят тебя народы!
Забыв печали и невзгоды,
Ты станешь неге предаваться
В садах, игрою любоваться
Каменьев, яхонтов огонь
Кидать с ладони на ладонь!
Полюбишь ты, мой богатырь,
Корицу, перец, тмин, имбирь
И яства нежные с шафраном!
Утех захочешь, за джейраном
Помчим, натянем тетиву!
И не во сне, а наяву
Поймешь, что жизнь – игра, не служба
И все игра – любовь и дружба,
И сладкий плен небесных числ,
Высоких звезд сокрытый смысл,
А мы лишь пешки да ферзи,
И объяснений не проси.
Вот ты, герой, храбрец ты редкий,
А все не вылезешь из клетки!»
Князь, опершись о столб, застыл,
Стоит как будто изваянье,
Ни разу глаз он не открыл,
Спокойно ровное дыханье.
Хан кинул спелым абрикосом –
Попал в турецкого посла!
Кайдаловна, степная роза,
На Ярополка из угла
Глядит, завесившись фатой.
Кайдал трясет сосуд пустой
И пословесно изрекает:
«О, славный витязь! О, воитель!
Бесстрашных руссов повелитель,
Зачем с тобой мне враждовать
И ратоборствовать сурово,
Коль можно вина попивать
Вдвоем под золоченным кровом,
Фонтаны слушать, звоны струн,
От ласк рабынь блаженно млея,
Лежать, жевать рахат-лукум,
Придвинув дедовы тавлеи!
Дочь за тебя свою отдам,
Не знаешь, как любезен хан!
Хоть каждый день, мой друг, женись!
Вот это – сказка! Это жизнь!»
Эк, тороват он на посулы!