И Танечка назначила судебное слушание. Как можно скорее. Увидеть его. Она как-то не подумала про нее — про Марью Николаевну Аксакову-Гольденбраун, депутата Госдумы и оперную приму. Когда Танечка вошла в зал суда, оперная прима, яркая красивая блондинка с очень полными губами, всем своим богатым телом прижималась к клетке, в которой спокойно стоял подсудимый Клыков В. В., положив протянутую сквозь решетку руку на картинно опущенную голову депутата Аксаковой-Гольденбраун. Танечке подсудимый слегка кивнул — как старой знакомой, как занятые люди кивают в ресторане знакомой приятной официантке: “Деточка, рад тебя видеть, но не до тебя”.
Танечка сухо призвала в порядку и провела процесс в одно заседание. Первым делом она освободила из-под стражи подсудимого, страдающего тяжелым заболеванием верхних дыхательных путей — хроническим тонзиллитом. Пусть звучало это нелепо и издевательски над здравым смыслом, но Танечка знала, что опротестовывать ее сегодняшних решений никто не будет. Подсудимый вышел из клетки и сел рядом со своим адвокатом, напротив прокурора. Несколько раз он оборачивался и смотрел долгим взглядом на депутата. Аксакова-Гольденбраун млела. Танечка оттарабанила процесс быстро и безошибочно, почти не включая органы чувств. Вынесла ожидаемое решение: “В экстрадиции отказать”. Закрыла заседание, ушла к себе под бурные овации Аксаковой-Гольденбраун. Вскоре к Танечке зашел адвокат бывшего подсудимого, а ныне свободного человека Клыкова В. В.
— С вами приятно иметь дело, дорогая Татьяна Вячеславовна.
Танечка жестко отрезала:
— Вам нельзя здесь находиться.
Адвокат удивился и вышел. Они были хорошо, а однажды даже близко знакомы еще со времен начала право-пацанского бизнеса покойного Лопатина. Танечка ничего не чувствовала, совсем ничего. Ее это не пугало. Впереди была долгая понятная жизнь. Через год с небольшим ее назначили председателем суда, впереди маячил Мосгор. Пару раз безо всякого энтузиазма переспала со своим вялым предшественником на ответственном посту — безо всякого удовольствия; от него пахло домашними варениками со шкварками, и это многое объясняло. Ее муж Юрик получил предложение возглавить труппу Донецкого театра оперы и балета и уехал с любимым Рафиком еще до Майдана и войны. Потом ему даже предлагали стать министром культуры ДНР, но Юрик с Рафиком предпочли перебраться в солнечную Камбоджу. Марья Николаевна в свете изменившихся политических обстоятельств оставила Клыкова В. В. и вышла замуж за разворотливого депутата из КПРФ. А Клыкова В. В. окончательно посадили лет через пять, в рамках расследования приключений Шакро Молодого. К Танечке он не обращался, но алименты все это время поступали на счет Танечкиной мамы — менялись банки и номера счетов, менялся курс рубля к доллару, но деньги приходили исправно, по фиксированной ставке, трешка у. е. в месяц одной суммой раз в год. Разные мысли приходили Танечке в голову про происхождение и назначение этих денег. Если они не перестанут приходить после того, как Танечкиному сыну исполнится 18 — значит, это не алименты. Но спросить Танечке все равно не у кого, да она бы и не стала.
Геройский Егор
В отделении полиции, где служит лейтенант Егор Коровин, все было как у всех. Ни хорошо, ни плохо, без фанатизма и особенных извращений — никто бутылок в задницы задержанным не засовывал, но на растяжке пару граждан подвешивали морской звездой, было дело: один попался просто буйный, а другой жену увел у начальника отделения, ну и повисел три дня в рамках семейной драмы, потом майорова жена скандалила, вызволяла полюбовничка, а майор Луценко успокоился с паспортисткой.
Егор же готовил себя к подвигу. Ментом себя даже по пьяни не называл — он полицейский, и профессию свою уважал. Часто представлял себя в перестрелке с бандитами, и как потом он в Кремле, и показывают в программе “Время”, как у него рука на черной перевязи, и он, чуть прихрамывая, с прямой спиной, подходит к президенту, и тот прикалывает ему на грудь орден, а сам так улыбается отечески, и морщинки солнышком вокруг мудрых серо-голубых глаз. Или вот разоблачение шпионского гнезда на заводе Дегтярева — тоже хорошо. Вот бьется местное УФСБ, чует, что уходят военные секреты из города Коврова, с оборонного завода имени Дегтярева, прямиком в пиндосское посольство, а накрыть с поличным не может. И вот Егорово дежурство, и тревожный звонок, он едет на вызов, и накрывает посла с заводским инженером, а в руках у них чертежи и шпионский камень, например. Потом приезжает съемочная группа Аркадия Мамонтова, и он так все рассказывает, и рукой так красиво покажет, а у них потом еще будет документальная реконструкция, а он подпишет контракт — мол, разрешаю использовать свой образ. Ну еще, конечно, можно девочку на пожаре спасти. С котенком. Тоже неплохо, хотя и немного местечково, ну да лиха беда начало. Можно с котенка начать, а потом пиндосского посла взять.