Тут вмешался Маслов.
— Господа, что там у вас на ленте?
— Практически ничего, — признал Грибоедов.
— Ну тогда дальше я. Итак, что там по вендиго?
Я пожал плечами:
— Повторю то же самое, что сказал четыре часа назад. Я не знал, что это за тварь. В тот момент, когда я вытаскивал вендиго из машины за ноги, мне казалось, что это голый мужик, вероятно, упоротый. Само собой, что я не имею ни малейшего понятия о том, откуда эта хрень взялась и как там оказалась.
Маслов вопросительно взглянул на Вяткина, тот пожал плечами:
— По графику чисто.
— Тогда у меня все. У вас, господа?
Вяткин несколько секунд думал, затем спросил:
— А для чего было вообще... иммигрировать сюда?
Вопрос скользкий, потому что я вообще-то не иммигрировал сюда, строго говоря. Впрочем...
— Людям свойственно перебираться туда, где травка зеленее, солнышко ярче, города чище, небоскребы выше и перспективы больше, если вдруг вы не знали.
— Знали... Вы, к слову, говорите по-русски без акцента. Разве немного какого-то местечкового произношения.
— А потому что родной. Выводы сделайте сами уж как-нибудь.
Полковник Маслов достал из стола какую-то бумагу.
— Что ж, на какое имя оформляем документы?
— Кирилл... — я запнулся на долю секунды, а затем просто выдал то, что первым всплыло из глубин подсознания: — ...Игоревич Росоховатский.
— Ну, так тому и быть, — сказал полковник, подписал бумагу и протянул ее агенту.
Гэбэшники быстро собрали манатки, Грибоедов взял ту бумагу, они откланялись почти в буквальном смысле и ушли.
Я перевел взгляд на Маслова:
— Что дальше, ваша светлость?
— Оставьте телефон секретарше в приемной, это раз. Я позвоню, когда будет все готово. — Он достал из стола еще одну бумагу и протянул мне: — а это два. Спросите, где библиотека, вам покажут.
Бумага оказалась распоряжением выдать предъявителю оного список книг, и первой же строчкой — Устав вооруженных сил Великой Руси.
— Чтобы время зря не терять, — пояснил Маслов, — догонять придется много. И на всякий случай сообщаю, что за один зачет на «удовлетворительно» курсант прощается с денежным довольствием, то бишь со стипендией. За два «удовлетворительно» — с увольнительными. На весь следующий семестр.
— Серьезный подход, — кивнул я.
Маслов расплылся в улыбке, которая напомнила мне почему-то акулью.
— Не сомневайтесь. В этой академии есть девиз, смысл которого вы будете постигать непрерывно до самого конца обучения.
— Какой?
— «Последний легкий день был вчера».
***
Я сделал все, как сказал Маслов, получил книги — восемь штук — и поперся домой. Ну как поперся — на такси поехал. Но на полпути меня не то паранойя замучила, не то здравый смысл: «Братство Армагеддона» много дней за мной ходило, так что ушастые утырки точно знают, где я живу. Они все маги и воины, а я остался даже без револьвера. Дерьмовый расклад.
Я достал телефон. Так-то я не альфонс ни разу, но перекантоваться пару дней у дамы джентльмену не зазорно. Это называется «погостить», к тому же в гости меня звали не далее как этим же утром.
Я вставил в телефон старую симку и набрал Нэдзуко.
— Привет, не отвлекаю?
— Привет, нет, ничуть. Что там у тебя?
— Ну, я расхлебал ту проблему, о которой говорил, и теперь пару дней свободен, как ветер. Ну, почти.
— Ну так залетай, ветер, — хихикнула Нэдзуко. — Адрес знаешь.
— Только честно предупреждаю: я в не очень товарном виде.
— Хи-хи-хи, шрамы украшают мужчину.
— Ну шрамы, может, и да, а вот пластырь не очень.
— Не проблема. Если что, могу врача позвать, мало ли как тебя эта дрянь «отоварила».
— Нет, ничего серьезного. Скоро буду. — Я спрятал телефон и сказал таксисту: — смена маршрута. Небоскреб «Ниппон Магтек».
***
Проходную я прошел быстро, потому что внизу меня уже ждал совершенно европейского типа служащий СБ корпорации. Он провел меня через служебный вход, весь мой досмотр ограничился рамкой детектора. Потом этот же человек провел меня к лифту — не личному лифту из лимузинного гаража, а общему — и довел до апартаментов Нэдзуко.
Она уже ждала, и само собой, что ее крепко удивили восемь книжек у меня под мышками.
— Прости, — сказал я, — ты-то привыкла, надо думать, что мужчины к тебе приходят с пышными букетами роз и орхидей, а я вот с книжками приперся. Собственно, букет мне уже не в чем было принести, сама видишь.
Нэдзуко с удивлением посмотрела на книги — а там на самом верху тот самый «Устав».
— Интересный выбор литературы, — заметила она. — Но еще интереснее, зачем ты их сюда приволок.
Я поставил книги на тумбочку в прихожей и вздохнул.
— В общем, я не приготовил правдоподобной версии в качестве ответа, а если начну сочинять на лету — ты меня поймаешь быстро, я враль так себе. Хотя агентов СГБ с детектором лжи немного того, объегорил, у них ума не палата, а с тобой, наверное, не выйдет. У меня эти книги с собой потому, что мне некуда их деть. С того момента, как я махался с вендиго, я дома еще не был и не могу туда вернуться.
Нэдзуко чуть наклонила голову набок.
— А я-то думаю, чем это в воздухе пахнет... А это, видимо, проблемы.
— Нет, пахнет, видимо, от меня. Потому что в душе я еще тоже не был с того момента. Надеюсь, ты не против, если я воспользуюсь твоим. А пока я буду приводить себя в божеское состояние — вот тебе интересные картинки, которые расскажут, почему я не могу вернуться домой.
И я вытащил из-за пазухи уже маленько помятые фотографии.
Когда я вышел из душа, радуясь чувству чистоты, свежести и мягкости халата, который там уже был припасен для меня или другого гостя, то обнаружил, что в комнате появился еще и давешний Юдзи.
— Приветствую, — сказал я.
— Взаимно, — отозвался шеф СБ, — итак, к людям, которые пытались вас зарезать и застрелить добавились еще и чертовы эльфы? Что вы не поделили с Братством Армадеддона?
Я развел руками:
— Я узнал об их существовании, только когда следак из гэбистов дал мне эти снимки. До этого я не замечал за собой никакой слежки.
— А ты не мог с кем-то на улице поцапаться? — предположила Нэдзуко. — Альвы часто выглядят не как альвы, а как люди.
— Не-а. Я человек спокойный и в лишних проблемах не нуждающийся, пусть тебя не обманывает то, кем я выгляжу на арене.
— Слишком мелко для Братства Армагеддона, — покачал головой Юдзи. — Альва вообще очень сложно вывести из себя или оскорбить, для них людская ругань — что лай собачий. Лает и пускай, на то и собака — такая у них точка зрения на людей. Тут либо совпадение, либо что-то очень серьезное.
Я кивнул.
— Угу, вот и я подумал. Они воины и маги, надо думать, хорошо тренированные. Мастера боевых искусств не используют свое мастерство, чтобы дать в морду кому-то за кривое слово, эти, полагаю, того же пошиба типчики. Я тоже опасаюсь, что у них ко мне может быть какое-то серьезное дело, а пистолета у меня уже нет.
— А куда делся?
— Я выбросил его в кусты в самую последнюю секунду перед появлением полиции. Этим утром вернулся в парк и попытался найти — но его там уже не было. Либо куда-то завалился так, что я не нашел, либо его нашел кто-то раньше. Но точно не полиция, иначе они бы мне такого напредъявляли, что черта с два меня бы юрист графа Борисова так легко вытащил.
У Нэдзуко глаза полезли на лоб:
— У тебя был при себе пистолет, но ты с монстром на кулачках махался?! Слабоумие и отвага или же просто тупость?
— Шок, — развел руками я, — может и тупость. Просто когда я его за ноги тащил — думал, что это голый упоротый наркоман. Как рожу увидал — там имя свое позабыть можно, не то что про пистолет. Да и вообще, я как бы не особо привык с пистолетом таскаться. Ну а когда такая лахудра к твоему горлу тянется — там уже не получается пистолет из кармана вытащить. Но вообще хорошо, что забыл. Если б я его застрелил — мне пришлось бы многое объяснять, и в моем активе не было бы рукопашной победы над вендиго. Но теперь я вот остался без пистолета, к сожалению.