Незнакомец двигался почти как Гоша. Животная грация, уверенность в каждом движении, и в каждом шаге — песня радости жизни. Снова вспомнилось Чертово озеро. Прохлада, легкость, нежное касание воды к обнаженной коже... солнечный свет и брызги...
Теперь мы были на платформе вдвоем. Я на одном конце, он на другом. В тишине, только шелест ветра и непрестанный гомон птиц — но это и есть, наверное, настоящая тишина. Он уселся прямо на рюкзак и замер неподвижно, словно прислушиваясь. Я тоже прислушалась... взглянула на часы — две минуты до поезда. Последние минуты свободы... самые сладкие и горькие...
Запрокинув голову, я зажмурилась, раскинула руки — последняя ласка солнца и ветра, запах сосен и лесных цветов, почти полет.
Что-то непонятное кольнуло. Будто чужой взгляд. Открыв глаза, я обернулась и встретилась с внимательным стеклянным глазом. Мужчина снимал. Без малейшего стеснения. Огромный длинный объектив профессиональной камеры целился наподобие базуки. Словно я дичь какая!
Но возмутиться не получилось. Он опустил камеру и приветливо помахал рукой. И улыбнулся. Обаятельный негодяй, даже издалека заметно.
Знакомиться настроения не было, и я отвернулась.
Вольная жизнь закончилась, совсем скоро начнется другая, где нет места ни русалкам, ни возникающим из ниоткуда фотографам, пусть даже симпатичным.
Время — десять пятнадцать. Сейчас. Минута-другая...
Странно. Глушь, конечно, но поблизости несколько научных баз, и пара сел имеется. Вот почему железная дорога в стороне? Неисповедимы пути строителей коммунизма.
Видимо, чтобы оставить от последнего дня отпуска совсем уж незабываемые впечатления, усилился ветер, облака начали темнеть и собраться стайками. Птичий гомон притих, лес зашумел тревожно.
Поезда все не было. Десять двадцать — а по расписанию в четверть одиннадцатого.
Незнакомец, казалось, уснул. На часы не смотрел, сидел себе на рюкзаке. Медитировал, что ли?
Минут через пятнадцать вернулся иррациональный страх. Потемневшее небо, пустая платформа, на поезд ни намека... похолодало, к тому же. Ветер пронизывал, заставляя ежиться, но лезть в чемодан и доставать куртку не хотелось. Все же с минуты на минуту...
Я снова прислушалась. Ни гу-гу. Только перешептывание листвы.
Становилось все холоднее, и я все же решилась раскрыть недра чемоданища. И зачем я потащила его с собой? Хватило бы небольшой сумки.
Серебристый плащик помог согреться, но не успокоиться. Наверное, виной тому был посвист ветра и сгущающиеся сумерки. За весь месяц дождь полил один раз, но что это был за дождь! Темный полдень, потоп и гроза. Если вдруг и теперь... да ещё поезда не будет...
В подтверждение опасений на нос упала капля. Холодная и страшно мокрая огромная капля. Монструозный чемодан у ног вызывал тоску — тащить его под деревья, а потом обратно, хоть и на колесиках... но не мокнуть же! Некоторую защиту, и поближе к поезду, обещало кирпичное строение в середине платформы. Все же крыша у него имелась, и даже две стены.
Помянув железную дорогу недобрым словом, я припустила к укрытию. Выпендрежный монстрик скрипел и, как мог, затруднял передвижение, цепляясь за все трещинки доисторического асфальта и требуя полированной дорожки аэропорта.
С грехом пополам, уже наполовину мокрая, я почти добралась до вожделенной крыши — капли падали все крупнее и чаще — как чемодан оказался перехвачен сильной загорелой рукой и решительно увлечен в укрытие. Без лишних слов я побежала за незнакомцем, натягивая воротник на голову.
— Ох, спасибо!
С трудом затормозив почти вплотную к незнакомцу, я наконец взглянула ему в лицо. Лет тридцать, серые глаза, русые волосы, узкие губы, четкий подбородок. Не так чтобы красавец, но что-то в нем было притягательное.
И он снова улыбался. Нет, даже смеялся. Мне стало обидно — да, дурацкий чемодан! Но это не повод ржать!
— Ничего смешного!
— Простите. Это просто... — Он снова засмеялся. — Такое совпадение...
Дождь расходился все сильнее, барабанил по дырявой крыше над головой. Укрытие оказалось весьма ненадежным.
— Идите сюда.
Мужчина поманил меня к подветренной стене. На крохотный совершенно сухой пятачок. Я отрицательно покачала головой — перспектива стоять вплотную к наглому, полуголому и вызывающе мужественному типу мне не улыбалась.
Не вовремя, как же не вовремя! Будь в запасе ещё несколько дней, мог бы случиться милый романчик.