Мистер Хэнкок, в одной сорочке до колен, подходит к двери и напряженно прислушивается.
Где-то под ним раздается тихий стук, потом поскребывание ногтей по дереву.
Сквозь пол до него доносится жалобное хныканье племянницы: она тоже услышала. Теперь девочка идет через комнату к двери. Мистера Хэнкока мороз продирает по коже. Конечно же, Сьюки не станет открывать! Его долг – оберегать и защищать ее, но он будто намертво прирастает к месту, когда слышит скрежет задвижки.
Шепот внизу: «Слава богу, ты не спишь!»
Это Бригитта, разумеется, – кто еще может бродить до дому в такой час?
– Ты меня до смерти напугала, – шипит Сьюки.
– А вообрази, каково мне! Я глаз не сомкну, когда эта жуткая тварь совсем рядом.
– Диковинная, правда?
– Бесовская, сразу видно. А вдруг нападет на нас среди ночи?
– Ложись со мной. Будем спать по очереди: пока одна спит, другая несет дозор. Тсс! Тише, тише, не то дядю разбудишь.
Щеколда с лязгом задвигается. Еще пару минут девочки возбужденно перешептываются, потом затихают. Закрыв глаза, мистер Хэнкок пытается вызвать в себе ощущение присутствия юного Генри или какого-нибудь участливого доброго друга, который бы остался с ним здесь, в темноте. Но у него ничего не получается. Он укладывается в постель один-одинешенек.
Глава 4
– Элиза!
Уже полдень, и Анжелика проснулась. Вчера, после ухода миссис Фрост, она до трех часов ночи превесело развлекала нескольких джентльменов. Анжелика сидит в постели, кипя раздражением и страстно мечтая о чашке чая.
– Элиза! – снова кричит она.
Никакого ответа.
Она встает с кровати, в измятой сорочке, скомканной вокруг бедер, и быстро направляется в гардеробную. Туалетный столик по-прежнему стоит наискось посреди комнаты; постель миссис Фрост, холодная и пустая, гладко застелена стеганым покрывалом.
– Не могла же она ночевать не дома, – бормочет Анжелика. – Пойти-то ей не к кому.
Она гонит прочь мысль, что, возможно, Элиза и не намерена возвращаться, но сердце у нее все равно тревожно трепещет. Она заходит в гостиную – после вчерашнего там беспорядок, диванные подушки раскиданы, липкие бокалы из-под миндального ликера брошены где попало, – и даже заглядывает в судомойню, жалобно вздыхая «Элиза… Элиза…», хотя уже понимает, что искать бесполезно. Такого никогда прежде не случалось – ни разу ничего подобного. Анжелика останавливается посреди большой комнаты и хрустит пальцами: скоро за ней заедет старая подруга Белла Фортескью, а у старых подруг глаз острый, острее не бывает. Вдобавок, в то время как знатный содержатель Анжелики стал кормом для червей, содержатель Беллы пышет здоровьем, процветает и смотрит на нее с таким же обожанием, как в первый день знакомства. «Не допущу, чтобы она меня жалела, – бормочет Анжелика. – Я ничем не хуже нее». Однако ей, покинутой в одиночестве, предстоит самой позаботиться о своем внешнем виде.
Завивка еще свежая, нужно только хорошенько взбить волосы, что вполне ей по силам. Анжелика обдумывает, в какой наряд она может облачиться без помощи миссис Фрост, чьи руки столь сноровисты и взгляд столь наметан. Господи, какое счастье, что у нее есть платье-шемиз! После того как она туго затягивает талию в розовый шелковый корсет, остается только расправить складки белого муслина и скрыть свои ошибки под широким голубым поясом. Женщины менее привлекательные побоялись бы надеть такое простое, непритязательное платье, но Анжелике, прекрасной лицом и станом, нет нужды украшать себя затейливыми нарядами. Она движется легко и вольно, как нимфа, в своем тонком, струистом одеянии.
– Ну вот, все оказалось гораздо проще, чем я предполагала, – поздравляет она себя, присев на корточки перед туалетным столиком, брошенным посреди гардеробной, и легкими касаниями пальцев нанося румяна на щеки. Она чрезвычайно собой довольна и нисколько не сожалеет об отсутствии компаньонки.
Белла Фортескью, когда Анжелика садится к ней в карету, лишь раз изумленно хмыкает при виде полупрозрачного платья.
– Ох, Джелли, какое… гм… откровенное… – неловко бормочет она, в любых обстоятельствах сохраняющая природную деликатность.
Она миниатюрная женщина с желтовато-карими глазами, уже десять или более лет прослужившая в войсках Киприды. У нее круглое лицо с острым подбородком, маленький приплюснутый нос, как у ребенка, и по-детски пухлые, опрятные ручки. Мужчин безудержно привлекает такая вот трогательная серьезность облика, но любой, кто близко познакомится с Беллой, ожидая, что и во всех прочих отношениях она сущее дитя, останется глубоко разочарован. Ибо даже в свои шестнадцать Белла умела себя поставить, а теперь, будучи взрослой женщиной, она вообще недосягаема для простого смертного. Высокоумный граф, обустроивший для нее дом и составивший для нее библиотеку, до сих пор робко испрашивает позволения лечь с ней в постель.