Напротив, она поняла, что можно плыть, куда захочется, и делать то, что вздумается. Ясное дело, за свои ошибки придётся расплачиваться. Русалка была не настолько глупа, чтобы смотреть на мир сквозь розовые очки, но лучше уж набивать собственные шишки, чем плясать под чужую дудку.
Но куда там осторожности до пьянящего чувства свободы.
Тоскливо было русалке на дне морском, хотелось повидать и узнать чего-то большего, и поплыла она вслед за кораблём, ведь рано или поздно пристанет он к берегу, а русалка никогда на суше не бывала.
Вот и приплыла она к берегу через весь океан. Русалка много дней наблюдала за людьми на берегу и за теми, кто выходил в море на лодках. И всегда, всегда была начеку, чтобы не оказаться ненароком на крючке, в садке или сети, потому что дорожила обретённой свободой, не желая более подчиняться ничьей воле.
Но однажды отвлеклась, пытаясь снять рыбку, что билась и извивалась на крючке. Русалка старалась помочь, но глупая рыба в панике только мешала. Неожиданно сверху их накрыло сетью – так она попалась.
От страха она совсем потеряла голову, ну точь-в-точь, как та рыба, которой пыталась помочь – молотила хвостом, вырывалась изо всех сил, но как ни билась, лишь сильнее запутывалась, и наконец разъярённую, в фонтанах брызг, её вытянули на сушу.
Увидев необычный улов, рыбак опешил и широко раскрыл темные глаза, полные удивления и восхищения с налётом тоски, которую не сразу и заметишь. Сверкнуло лезвие ножа, и русалка уже была уверена, что сейчас её выпотрошат, но рыбак лишь только что-то сказал на непонятном языке и рассёк путы.
Русалка кинулась наутёк, удивляясь, что человек отпустил её на свободу.
В ту ночь рыбак стоял на пороге дома, примостившегося на каменистом берегу небольшой бухточки, где привязывал на ночь лодку, и смотрел на море. В воздухе уже веяло леденящим дыханием грядущей зимы, впрочем, в северной Атлантике тепла по-настоящему никогда и не бывает. Спрятав руки в карманах штормовки, он вглядывался в морскую зыбь в надежде увидеть, не сверкнет ли в лунном свете серебристая чешуя. Но сколько ни оборачивался при каждом малейшем всплеске, так и не увидел тени плавника той, по которой тосковала душа.
Пожалуй, сглупил он, отпустив её на волю. Кому рассказать, никто не поверит этой истории, а он не собирается выставлять себя дураком в деревенской таверне. Времена ребяческого хвастовства уже позади, но он ещё не совсем старик и был бы не прочь удивить людей, принеся домой настоящую русалку.
Но на такое он никогда бы не отважился. Что правда, то правда. Не смог бы силой держать при себе это необузданное существо с таким неукротимым взглядом, превратить в узницу, воспользоваться её страданиями.
Она была совсем не похожа на сказочных русалок, о которых он наслушался в детстве – бледных обнажённых женщин с длинными развевающимися волосами, отличавшихся от людей только рыбьим хвостом вместо ног.
Та, что попалась в сети, выглядела по-другому, вся покрыта серебристой чешуей с перепонками между пальцами, и такими острыми зубами, каких у людей отродясь не бывало. Но взгляд был как у настоящей женщины, пронизывающий насквозь, и разглядела она ту тоску, что скрывалась в его душе.
И почудилось ему в тот миг, что даже его сердце у неё на виду, и стоило ей только захотеть, ухватила бы его длинными чешуйчатыми пальцами да забрала с собой.
Но вскоре рыбак опомнился и отпустил её на волю, ведь иначе нельзя, да и какое дело русалке до его сердечных мук.
А сам все смотрел на воду в тайной надежде, что сбудется заветная мечта всех рыбаков увидеть русалку, прикоснуться к чуду, глядишь, и ему передастся малая толика волшебства.
Но сколько ни вглядывался, так её и не увидел.
Когда луна начала спускаться к горизонту, он наконец отбросил мечты и пошел в дом спать. Он понимал, что не видать ему больше той русалки, но здраво рассудил, что хоть однажды уже посчастливилось. Другим рыбакам о таком лишь мечтать, а он прикоснулся к волшебству, чего ж ещё желать.
А тем временем русалка украдкой наблюдала за ним из-под воды, подплыв к самому дому, и поняла, что высматривает он именно её, сама не зная, с чего это взяла, может, из-за той тоски, что промелькнула во взгляде, когда он её отпускал. Запало его одиночество в душу и с тех пор не давало покоя.
До русалки иногда доходили слухи, что передавались по большому секрету, с глазу на глаз, о тех, кто покинул пучину морскую и вышел на сушу.
Если учесть, что русалки сами по себе волшебные создания, то в этом и не было ничего удивительного, вот и она не считала себя какой-то особенной, потому что всю жизнь прожила среди себе подобных.