Я не уверена, что являюсь «подходящим покупателем», но я не спрашиваю. Вместо этого я снова перевожу взгляд с него на машину.
— Она в хорошем состоянии.
— Да, это Хонда Аккорд 2013 года выпуска с пробегом всего тридцать тысяч миль. Она почти не водила машину.
— О, — говорю я, не совсем понимая, что все это значит, но Сойер, кажется, впечатлен этим, так что, полагаю, я тоже должен быть впечатлена.
— Хочешь завести двигатель? — спрашивает он.
Я просто киваю, и он берет ключ, вставляет его в прорезь под рулем и касается моей ноги, когда протягивает руку. Я тяжело сглатываю и надеюсь, что не краснею заметно. Затем он поворачивает ключ вперед, и двигатель запускается. В салоне и на приборной панели загораются лампочки, раздается слабый звуковой сигнал.
— Это автомат, поэтому не нужно беспокоиться об обучении ручному переключению передач, — говорит он.
— Хорошо, — говорю я, сжимая руль, как это делала Венди.
— Значит, ты не водила машину… никогда? — спрашивает он, выглядя удивленным.
— Никогда.
— Хочешь свой первый урок?
Я смотрю на него, и мои глаза расширяются.
— Я не уверена… стоит ли нам так рисковать в чужой машине? Когда я еще не купила ее?
Он машет мне рукой, не переживая.
— Ты справишься, и я хороший учитель. Я не беспокоюсь, — потом он широко улыбается. — И то, чего не знает миссис Хендерсон, не причинит ей вреда, верно?
Я предполагаю, что миссис Хендерсон была пожилой женщиной, которой принадлежит машина. Я глубоко вдыхаю.
— Хорошо.
— Итак, обо всем по порядку, — он указывает на зеркало возле моей головы, а затем на два зеркала по бокам машины. — Тебе нужно отрегулировать их и свое сиденье, пока ты не почувствуешь себя комфортно и не сможешь видеть позади себя и по обе стороны от себя, — он переводит дыхание, когда я тянусь к зеркалу над головой и поправляю его. Потом смотрю на дверную панель, пытаясь понять, как настроить боковые зеркала. Сойер протягивает руку через меня и указывает на маленькое устройство сбоку от двери. Я нажимаю кнопку, и зеркала начинают двигаться. — Что касается боковых зеркал, тебе нужно видеть небольшую часть своей двери и пассажирскую дверь, — я киваю и регулирую зеркала, как могу.
— Хорошо, — говорю я и поворачиваюсь к нему лицом.
— Теперь твое сидение. Колени должны быть немного согнуты, чтобы ты могла дотянуться до педалей, но не нужно слишком сильно отклоняться, — я сдвигаю сиденье вперед, и Сойер помогает мне поднять спинку. — Ну, как? — спрашивает он, и я сглатываю, представляя, как он задает мне тот же вопрос в совершенно другой обстановке и ситуации.
«Ева! — ругаю я себя. — Ты не должна так думать о мужчине, который вполне может быть женат и не искать себе другую жену!».
Я поворачиваюсь к нему лицом и, прежде чем успеваю остановиться, спрашиваю:
— Ты женат?
Кажется, он несколько ошеломлен моим вопросом, а мне вдруг хочется сжаться в комок и умереть.
— Да, но… — начинает он, все во мне сжимается еще больше.
Он женат… Я вдруг невероятно разочарована, хотя знаю, что не имею на это права. Конечно, еще может быть шанс, что…
— Сколько у тебя жен?
Его глаза становятся еще шире, когда он смотрит на меня так, будто я совершенно чокнутая женщина.
— Только одна, но…
— И ты не хочешь еще? — я не могу сдержать слова, вылетающие из моего рта. Что на меня нашло? Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что я жду его ответов.
— Еще? — повторяет он, качая головой и посмеиваясь, и я понимаю, что мне нужно объяснить.
Я сглатываю.
— Там, откуда я родом, мужчины нередко имеют более одной жены, — объясняю я.
— Это здесь не принято, — говорит он, когда я киваю, говоря, что понимаю. — И у меня не больше одной жены, — он делает глубокий вдох и выдыхает, а я хочу быть где угодно, только не здесь. Я только что выставила себя дурой… во второй раз. На самом деле это даже хуже, чем когда я пыталась контролировать его разум при нашей первой встрече. Он, должно быть, думает, что я совсем сошла с ума. — Моя жена умерла полтора года назад, — заканчивает он тихим голосом.
— О, нет, — говорю я, открывая рот, когда понимаю, в какую неловкую ситуацию я только что нас поставила. — Мне так… жаль.
Он кивает, но ничего не говорит.
— И прости, что я вообще затронула эту тему, — добавляю я, глядя на руль и качая головой, полностью злясь на себя. — Я не хотела поднимать ничего неприятного. Боюсь… Я все еще пытаюсь понять, чего нельзя говорить в беседах, и у меня плохо получается.
— Все в порядке, Ева, — говорит он и гладит меня по руке. Он ощущается таким теплым. Он оставляет свою ладонь на моей, когда смотрит на меня. — У тебя не было возможности узнать.
Я киваю.
— Несмотря на это, я все еще чувствую себя… плохо, — я прочищаю горло. — И я понимаю твою боль.
Он смотрит на меня с интересом.
— Да?
Я киваю.
— Мой муж тоже… умер.
— Мне жаль это слышать, — говорит он и слегка понимающе улыбается мне.
— Спасибо.
Он кивает и смотрит в окно перед нами, сосредотачиваясь на чем — то вдалеке, но я могу сказать, что его мысли где — то в другом месте.
— У меня было время справиться с болью, и, хотя она все еще поражает меня довольно часто, я становлюсь сильнее и лучше с каждым днем.
Я улыбаюсь ему в ответ.
— Я рада это слышать. Я, в основном, справилась с кончиной Эварда. Со временем становится легче.
Он кивает, и мы оба замолкаем на несколько ударов сердца.
— Что думаешь о машине? — спрашивает он.
Я рада перемене в разговоре.
— Мне нравится. Она удобная, — отвечаю я, ерзая на месте. — Хотя я боюсь водить.
Он смеется. У него приятный смех, низкий и рокочущий в груди.
— Нет причин бояться. Мы поедем медленно, и я не позволю тебе делать что — либо, что может подвергнуть тебя опасности, хорошо? — спрашивает он, глядя на меня. — Мы просто потренируемся на парковке моего магазина, чтобы тебе не пришлось беспокоиться о других машинах на улице.
— Хорошо, — говорю я, когда он пристегивает ремень безопасности, и делаю то же самое.
— Видишь педали у пола? — спрашивает он, я киваю. — Большая — это тормоз, это то, что останавливает машину. Меньшая — это газ, и она заставляет машину двигаться вперед. Нужно нажать на большую, тормоз и на этот переключатель передач в приводе, — говорит он, указывая на переключатель.
Я кладу руку на переключатель, дрожа от нервозности. Держу ногу на педали тормоза и переключаюсь в режим D. Эта машина намного меньше его, и он сидит так близко ко мне, что его запах наполняет мой нос. Это почти единственное, о чем я могу думать.
— Хорошая работа, — хвалит он, заставляя меня краснеть. — Теперь руки на руль, на десять и два, как на часах, — я подчиняюсь ему, но он протягивает руку и поправляет мои руки, улыбаясь мне. Очевидно, я не сильна в часах. — Теперь мы отпустим стояночный тормоз и начнем двигаться вперед, хорошо?
Я киваю, у меня сердце подпрыгивает к горлу.
— Хорошо.
Он указывает между нами, на маленькую ручку с кнопкой на конце.
— Нажми на кнопку и опусти рычаг, — я делаю это. Кнопка тугая, и это занимает у меня минуту, но я справляюсь.
— Ты нажмешь на педаль газа чуть — чуть и медленно, пока не освоишься, хорошо?
Я сжимаю губы, пробуя педаль газа. Машина немного набирает обороты и кренится вперед, и я тут же убираю ногу с педали газа, но машина не останавливается.
— Нажми на педаль тормоза, — быстро говорит он, и я так и делаю.
Я смотрю на него широко раскрытыми и испуганными глазами. Он усмехается.
— Все в порядке, попробуй еще раз.
Я делаю глубокий вдох и убираю ногу с тормоза, снова нажимая на газ. Машина кренится вперед, и я поворачиваю руль в сторону пустой части стоянки. Даю еще немного газа, и машина продолжает движение вперед.