Я рада ее видеть, потому что с тех пор, как я переехала в этот дом, я скучаю времени с ней. Хотя я ценю свое свободное время, бывают моменты, когда мне становится одиноко, и после вчерашней ночи с жуткими шагами за окном я счастлива, что она здесь.
Что касается шагов, я не знаю, что с ними делать. Половина меня думает, что я просто вообразила их, но потом я вспоминаю лай Тома, что заставляет меня задуматься.
Как бы то ни было, я не хочу волновать Венди, поэтому ничего ей не говорю. Вместо этого я решаю поговорить с Сойером о возможной установке снаружи камер, если я заплачу за них. По крайней мере, тогда я бы точно знала, действительно ли шаги — это всего лишь шутки моего разума…
* * *
Попрактиковавшись в вождении «Хонды» в течение трех часов, я чувствую себя за рулем намного комфортнее. Венди — терпеливая учительница, и она говорит, что я быстро учусь.
После того, как день закончился, я чувствую себя довольно комфортно, двигаясь вперед, задним ходом, используя поворотники, чтобы подать сигнал, когда я хочу повернуть и припарковать машину. Венди говорит, что наш следующий урок будет включать в себя параллельную парковку, что, по ее словам, будет сложнее.
Когда Венди уходит, солнце только садится. Я кормлю Тома ужином, а потом решаю принять ванну и часа два или около того валяюсь в ней, читая книгу, которую мне подсказала Венди. Она называет ее «любовным романом», и книга полна напряженности между мужскими и женскими персонажами. Как только я дохожу до сцен размножения, я понимаю, что не могу оторваться от книги, поэтому провожу более двух часов в ванне.
Книга многому учит меня о «сексе», как его называют, и о том, как люди совершают этот акт. Меня увлекает эта тема, и, конечно же, я представляю, на что был бы похож этот «секс» с Сойером.
Я никогда не видела пенис человека, но, как он описан в книге, я думаю, что он должен быть очень похож на угря или миногу. И, откровенно говоря, мысль о том, что он мог войти в меня, мне не нравится. И, тем не менее, книга гласит, что это довольно приятно для женщины.
Мне придется спросить Венди, каков ее опыт с мужскими миногами, пытающимися войти в ее «горшочек с медом», как это называется тут.
Мои мысли прерываются, когда я слышу звук, доносящийся из гостиной. Что — то разбивается, и мне интересно, в какие неприятности попал Том. Я слышу, как он лает, поэтому вылезаю из ванны и вытираю хвост, наблюдая, как моя чешуя и плавники превращаются в человеческую кожу. Обернувшись полотенцем, я открываю дверь ванной и выхожу в коридор.
— Том, что ты сделал? — начинаю я, надеясь, что ущерб не слишком велик. Звучит так, будто собака опрокинула одну из ваз матери Сойера. Надеюсь, нет.
Когда я захожу в гостиную, я сразу же теряюсь. Мне требуется мгновение или два, чтобы просто поверить, что то, что я наблюдаю, реально. А потом мое сердце начинает колотиться в груди, и меня охватывает паника.
— Ева, ты думала, что сможешь избежать своего долга? — спрашивает Каллен, стоя в моей гостиной, одетый в человеческую одежду и с человеческими ногами. Окно за его спиной разбито, и осколки покрывают пол у его ног.
— Как… как ты меня нашел? — спрашиваю я, качая головой от осознания того, что он на самом деле здесь… что он пришел за мной.
Том стоит рядом со мной и рычит на Каллена, который почти не обращает на него внимания.
Глаза Каллена злые, прищуренные. Такие же, как они всегда.
— С того момента, как Мара покинула Эвермор, один из моих следовал за ней. Она привела его к тебе, а потом он выследил вас обеих до затонувшего корабля. После этого он выследил тебя до берега, и как только он выяснил, где ты живешь… с этой человеческой женщиной, он вернулся ко мне и все объяснил, — он делает вдох, и его гнев волнами исходит от него. Все его тело трясется от гнева или… ненависти. Возможно от всего сразу. — Представь мое удивление, когда я узнал, что моя невеста не только сбежала от своих обязанностей, но и ушла на берег… единственное место, которое я всегда звал запрещенным!
Том продолжает рычать и лаять, вставая между Калленом и мной.
— Почему ты здесь? — спрашиваю я ледяным тоном, потому что знаю, почему он здесь.
Он качает головой.
— Чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву.
— Я не твоя, — настаиваю я сквозь стиснутые зубы, плотнее оборачивая полотенце вокруг тела.
— Законы Корсики гласят, что ты — моя собственность, — настаивает он, его руки сжимаются в кулаки. Он все еще трясется от ярости, а выражение его лица пугает.
— Законы Корсики правят океаном, — отвечаю я ему, качая головой и надеясь, что смогу вразумить его. — Но мы больше не в океане, Каллен. А когда мы на суше, правят человеческие законы.
— Люди и их правила не имеют никакого значения для русалов. Мне плевать, что говорит человеческий закон.
— Я не вернусь с тобой.
Он делает шаг ко мне, и я делаю шаг назад, сглатывая. Мое сердце колотится, и я в ужасе от того, что он может сделать со мной. Каллен намного крупнее меня и физически сильнее. Не говоря уже о том, что он опытный боец, я не могу одолеть его. Он мог бы напасть на меня или сделать со мной всякие ужасные вещи, если бы захотел. Да, я могу драться с ним, но если дело дойдет до мускулов, я проиграю.
И если он заставит меня вернуться в океан, все будет кончено. Как только мы вернемся на Корсику, он будет иметь право делать со мной все, что захочет — заставить меня стать его женой или убить. Это не имеет значения.
Я не могу этого допустить.
Несмотря ни на что, мне нужно сразиться с ним — мне нужно найти что — то, чем можно вооружиться, но, оглядываясь вокруг, я понимаю, что поблизости ничего нет — ничего между нами двумя. Потом я вспоминаю свой мобильный телефон, который лежит у меня на кровати.
Сойер.
Мне нужно позвонить Сойеру.
— Ты можешь пойти со мной добровольно, Ева, или я могу заставить тебя, — говорит он ровным голосом, слова медленные. — Тебе решать. В любом случае… ты пойдешь со мной.
Помедлив мгновение, я думаю, смогу ли я добраться до своей спальни и телефона до того, как Каллен доберется до меня. Сейчас он в двадцати футах от меня, но он быстрее меня. И мои ноги босые, что только замедлит меня. Конечно, Каллен не привык к своим сухопутным ногам, не то, что я. Так что, возможно, по скорости мы равны.
Не знаю, но рискнуть стоит.
Не говоря ни слова, я делаю глубокий вдох и оборачиваюсь, заставляя себя двигаться вперед. Мне кажется, что я двигаюсь в замедленной съемке, когда бегу по коридору. Я слышу, как Том лает и снова рычит, а затем слышу, как он скулит, когда Каллен ругается на него. В наступившей тишине я вдруг беспокоюсь, что Каллен причинил Тому боль, потому что он больше не лает.
«Беги, Ева!» — говорю я себе.
Сзади раздается тяжелый стук шагов Каллена. Может, еще мгновение, и я вбегаю в спальню и кричу на телефон, чтобы он позвонил Сойеру.
Я слышу гудки, и чувствую, как Каллен хватает меня за волосы, тянет меня назад и прижимает к своей твердой груди. Я борюсь с ним, брыкаюсь руками и ногами, но его хватка подобна железу.
— Отпусти меня! — кричу я, пока он тащит меня в коридор. Я протягиваю руку и хватаюсь за дверной проем, чувствуя, как мои ногти вонзаются в дерево.
Каллен оттягивает мое туловище изо всех сил, пытаясь убрать мою хватку с дверного косяка, но я крепко держусь — мои руки, кажется, вот — вот будут вырваны из суставов.
— Привет, Ева, — говорит Сойер в телефоне, отвечая на мой звонок.
— Сойер! — кричу я, уже из коридора, продолжая бороться с Калленом, который ударяет кулаком по моей руке, и я тут же отпускаю дверь. — Мне нужна помощь, Сойер! — кричу я, моя рука излучает боль, и Каллен отцепляет другую руку, прижимает меня к себе и выталкивает в коридор.