— Разве ты не раскрыла свою истинную личность этому человеку, Ева? — спрашивает Каллен, поворачиваясь ко мне лицом и прищурившись. — Он никогда не видел твоего хвоста?
— Хвост, — повторяет Сойер, и его глаза расширяются, когда на его лице появляется понимание. Он, без сомнения, вспоминает наш урок плавания в озере и, что более важно, вспоминает, насколько настоящим выглядел мой хвост.
— Пожалуйста, не слушай его, — говорю я снова, но мой голос срывается, и я вижу в глазах Сойера что — то, чего раньше не было — сомнение.
— Меня не волнует, что, черт возьми, ты о ней думаешь, она не покинет этот дом, — настаивает Сойер, стиснув зубы.
Каллен кивает, а затем вздыхает, будто все это одно большое недоразумение. Затем, через долю секунды, он бросается на Сойера. Каллен настолько быстр, что я даже не вижу, как он двигается, и, моргая, замечаю, как Каллен выбивает пистолет из руки Сойера, прежде чем он отводит руку и наносит удар кулаком по щеке Сойера, отчего Сойер отлетает к стене.
Пистолет издает лязг, когда падает на пол, но, к счастью, не стреляет.
— Сойер! — кричу я, когда Каллен бросается на Сойера, прислонившегося к стене, и еще раз бьет его кулаком по лицу. Сойер защищается от удара поднятой рукой, а затем ударяет этой рукой Каллена локтем в челюсть. Удар на мгновение оглушает Каллена, и он делает несколько шагов назад, пока Сойер использует момент, чтобы оторваться от стены.
Каллен бросается на него и впечатывает в стену еще одним сверхчеловеческим ударом, и я понимаю, что он убьет Сойера, если ему представится шанс.
Я должна вмешаться.
Я смотрю на кухню, пытаясь решить, что я могу использовать против Каллена. Нож не сработал, но может… Я вспоминаю про сковородки в нижнем шкафу. Они тяжелые и сделаны из железа. Я ползу вперед на четвереньках, пока не добираюсь до шкафа. Открыв его, я хватаю одну из сковородок, а затем, глубоко вдохнув, поднимаюсь на ноги. Я немного шатаюсь, но полна решимости встать на защиту Сойера. Обернув вокруг себя занавеску, чтобы не споткнуться, я иду вперед.
Каллен стоит ко мне спиной и бьет кулаками Сойера, который пытается отражать удары поднятыми руками. Но я вижу, что он слабеет. По правде говоря, он никак не может защитить себя, поскольку сила Каллена намного превосходит его силу.
— Ева принадлежит мне! — кричит Каллен, обрушивая на Сойера дождь ударов, звуча как сумасшедший. — Как ты смеешь угрожать моим притязаниям на нее!
Я молча подхожу к нему сзади, поднимаю сковороду над головой, поднимаюсь на носках, а затем направляю сковороду вперед и вниз так сильно, как только могу. Она ударяет Каллена по затылку с громким стуком, и он тут же падает на пол.
Я смотрю на него, чтобы убедиться, что он без сознания, и как только верю в это, бросаю сковороду рядом с Сойером. Опустившись на колени, я касаюсь его лица.
— Сойер, — говорю я. Он еще дышит и в сознании, хотя лицо его окровавлено и местами уже в отеках и синяках. Он смотрит на меня и делает глубокий вдох.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Я киваю и собираюсь спросить его о том же, когда слышу звук шагов позади меня. Я оборачиваюсь и вижу две фигуры за разбитым окном в свете луны. Я узнаю в них двух русалов Каллена — Дарсда и Грека — теперь уже в человеческом обличье. Они входят в дом через обломки окна, а затем просто стоят там. Их внимание падает на распростертого на полу Каллена.
— Бери пистолет, — удается сказать Сойеру, когда я замечаю пистолет на полу, может, в двух футах от меня. Я ныряю за ним, а затем, схватив его, вскакиваю на ноги, целясь в обоих мужчин.
— Я пристрелю вас, если подойдете ближе, — говорю я.
Дарсд поднимает руки.
— Мы всего лишь хотим вернуть Каллена на Корсику, — говорит он.
Грек кивает.
— Король ранен, и наша первая обязанность — обеспечить лечение его травм.
Я сглатываю, но киваю, они идут к распростертому телу Каллена, футах в трех от того места, где я стою перед Сойером.
— Берите его и уходите, — говорю я, все время держа на них пистолет. Я понятия не имею, как стрелять из этой штуки, но им и не нужно этого знать.
Ни Сойер, ни я ничего не говорим. Мы просто наблюдаем, как Дарсд перебрасывает Каллена через плечо, и все трое исчезают в темноте. Еще через несколько секунд я выдыхаю с облегчением, пока не слышу звуки шагов и стук во входную дверь.
— Полиция здесь, — шепчет Сойер.
— Полиция?
Он кивает.
— Я позвонил им, когда ехал к тебе домой.
* * *
Полиция и медики задерживаются, может, на два часа. Медики оценивают наше с Сойером состояние, пока полиция проверяет весь дом и территорию, но я знаю, что Каллена и его людей давно нет.
Обработав повреждения на лице Сойера, они проверяют его на наличие переломов, но, не обнаружив их, объявляют, что с ним все в порядке. Просто немного потрепан и помят.
Тем временем они проверяют меня, чтобы убедиться, что у меня нет сотрясения мозга после того, как Каллен ударил меня по лицу. Решив, что я в порядке, я спрашиваю их, осмотрят ли они Тома. Хотя они упоминают, что они не ветеринары, они говорят, что Каллен, вероятно, ударил Тома ногой, потому что у него пара сломанных ребер, из — за которых ему трудно дышать.
Я звоню Венди и прошу ее приехать, что она и делает немедленно. Когда она проверяет Тома, она соглашается, что у него сломаны ребра, но для уверенности ей нужен рентген. С помощью одного из полицейских она загружает Тома в свою машину, и мужчина сопровождает ее в кабинет.
Оставшиеся офицеры в это время занимаются мной и Сойером, требуя от нас заявлений относительно того, что произошло.
Когда дело доходит до подробностей о Каллене и его заявлениях о том, что он король Корсики, я просто говорю, что он старый бойфренд, который «явно сумасшедший», я слышала термин по телевидению.
Я не знаю, что Сойер говорит полиции, потому что мы расходимся, когда сообщаем нашу информацию, и я беспокоюсь, что если Сойер упомянет всю тему русалок, а я — нет, наши истории не совпадут. Легче просто сказать, что Каллен потерял рассудок.
Не знаю, сколько раз мне приходится подробно рассказывать свою историю — может, три раза и двум разным полицейским. Наконец, примерно через час или около того, они кажутся довольными информацией, которую мы им предоставили, и уходят.
— Мне нужно пойти к Венди и убедиться, что с Томом все в порядке, — говорю я Сойеру, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.
Он кивает и поворачивается к окну.
— Нам нужно убрать стекло и заколотить окно, — говорит он.
Я киваю, и мы оба замолкаем на несколько секунд, будто ни один из нас не знает, что сказать или сделать дальше. Столько всего нужно сказать, что я даже не знаю, с чего начать.
— Спасибо, — начинаю я, полагая, что это лучшее начало. — Не знаю, что бы я делала без тебя, Сойер.
Он смотрит на меня и слабо улыбается, и я могу сказать, что его мысли где — то в другом месте. Возможно, пройдет еще несколько секунд, прежде чем он ответит.
— Русалка, — начинает он.
— Это… не то, чем кажется… — начинаю я, борясь с собой, стоит ли говорить ему правду, просто я так боюсь его реакции.
— Я видел твой хвост в озере… Он… он выглядел настоящим, — он делает паузу на мгновение. — И Каллен… он ударил меня с силой, которой у него не должно быть. И когда я ударил его в ответ… он будто почти не почувствовал этого.
Я смотрю на него и сглатываю. Что — то есть в его глазах, что умоляет меня сказать ему правду, прекратить этот фарс.
Я ничего не говорю. Я просто… я не могу заставить слова сложиться у меня на языке.
Сойер вздыхает.
— Тебе нужно многое объяснить, Ева.
Он прав, но я не уверена, что смогу сказать ему правду…
Продолжение следует…