- Не знаю. Я не помню! Но, видимо, не хотел, раз не сказал.
- Как же она нашла тебя? Она же тебе писала?
- Я не знаю. Это было сто лет назад, Кать. Она мне писала несколько раз, да. О всяких делах в гостинице, о постояльцах, о том как там все... Я посылал ей деньги, когда стал зарабатывать.
- Какая странная история. - Пробормотала я, сжимая руку Кита. Я представила этого маленького испуганного мальчика. Мне захотелось обнять его, прижать к себе, утешить, согреть. Скоро у меня будет такая возможность. Но лучше бы ее не было...
- Кит?
- Да?
- Возможно, Игнат прав. Может там, у матери - с тобой что-то случилось, что ты забыл. А потом гипнотизер случайно задел эту скрытую память и поэтому ты...
- Ну да. Может и так. Хорошо бы просто вспомнить, чтобы не тащиться туда. Уныло эти равнины видеть снова.
- Тебе не хочется возвращаться?
- Типа того. Вообще не хочется.
- Послушай, я тут немного училась в институте на психолога...
- Ты умная девочка
- На одной лекции нам рассказывали, что человек может не помнить события, но помнить чувства.
Вспомни, что ты чувствовал в те дни, когда тебя нашли на вокзале? Когда ты попал в детский дом? Ну... какое у тебя было настроение? Что ты ощущал?
Кит покрутил головой, будто раскачивая мысли. Помычал, глядя в потолок. Я не удержалась от улыбки - он так серьезно отнесся к моему заданию. Вот что делает с людьми упоминание о высшем образовании!
- Ощущал... я... ну интересно было. Столько людей вокруг. Было интересно, я не видел никогда до этого столько шумного народа. У нас там только шум моря, да тихие разговоры.
- Ты не скучал по дому? Тебе не хотелось вернуться?
- Это точно нет! - Уверенно сказал он. А потом повторил изменившимся тоном: - Точно нет. Думаешь, это плохо? Думаешь, в этом секрет? Я был не против остаться в детдоме. Мне даже как-то легче стало, когда я понял, что меня оттуда никто не заберет, не вернет к матери в дом.
- Ты не хотел к матери? Ты... не любил ее?
- Нет. - Спокойно сказал Кит. - Меня нянечка одна в детдоме подкармливала конфетами и водила за руку гулять. К себе домой брала на выходные. Вот я ее любил, как мать, наверное, любят. Ее и сейчас помню. Все бы для нее сделал. Но она померла рано - от болезни какой-то наследственной. У нее сердце слабое было. Может из-за меня померла - я все время хулиганил, а она переживала. Я ей был как родной, сильно она за меня волновалась. Вот и сейчас ее люблю, хоть ее нет больше на свете... А мать не люблю никак... Мне плохо с ней было. Холодно. И на улице холодно, ветра с моря, и так, чисто по-людски - тоже холодно. В детдоме топили хорошо, и нянечка Таня хорошая была, теплая. Там было тепло, понимаешь? Там мне было лучше...
- Может, зря мы к ней едем? Если она тебе чужая... - пробормотала я.
- Нет, не зря. - С уверенностью и даже какой-то горячностью возразил Кит. - Это как компьютерная игра. Можно просто бестолково шариться туда-сюда, а можно выполнить задание, которое даст перейти на другой уровень. Так вот задание, квест - там, куда мы едем. Надо пройти его. Потому что как нам жить дальше, если всю жизнь придется спать по очереди?
- Ты поверил Игнату, а что если он простой шарлатан, фокусник!
-Да, да, я не дурак. Понимаю. Но какая-то чуйка у меня есть, она мне жизнь не раз спасала. И правильную дорогу показывала. Вот она мне сейчас и говорит, что я на правильной дороге. Знаешь, я ведь когда от жены ушел, собирался сразу мобильник выбросить. Но чуйка меня эта остановила. Вдруг показалось, что нужно на час, всего на час телефон у себя придержать. Это было НЕОБХОДИМО. Просто чувство такое - без причины. И что же? Ты позвонила мне как раз в этот час! А ведь, не послушайся я тогда своей интуиции, мы бы больше никогда не встретитилсь, понимаешь? Я избавился от телефонного номера, который был у меня много лет. Который ты знала! Последняя нитка, что могла меня с тобой связать. Ты позвонила за несколько минут до того, как я эту нитку оборвал окончательно. Так что, Кать, я своим порывам верю. Тут ты меня не переубедишь. И Игнаты тут всякие ни при чем.
- Ладно, Никит. Я с тобой. Куда угодно. - Я теснее прижалась к нему.
- Ты же меня тоже любишь, да?
Я подняла голову и посмотрела на него.
- Ну... конечно. Наверное.
Он наклонился к моим губам, я прикрыла глаза, подчиняясь. А сама все думала: "Как же это понять?"
Через пару часов мы прибыли на станцию, в небольшой городок с названием Пушкин. Здесь нам предстояло пересесть на автобус до Дежневки. Он ходил всего два раза в день и, к счастью, как раз отправлялся после прибытия нашего поезда.
- Дежневка - конечная станция, - сказал мне Кит, когда мы заняли свои места. - Настоящая жопа мира, я смотрел на карте. А мать живет еще дальше. У нее должна быть машина, пешком там не добраться.
- Что же это за гостиница, до которой никак не доехать?
- Не знаю. Я сейчас не понимаю, почему она владела гостиницей. Когда я мелкий был, еще ж советские времена были. Тогда вроде нельзя было такой бизнес мутить. Может она была просто администратором. Там все так странно, сама увидишь. Я когда приехал в город, как в другой мир попал.
Минут сорок мы ехали по грунтовой дороге. Степь сменилась редколесьем, потом снова степь.
- Как будто мы в другой стране. - Вырвалось у меня. - Все так необычно!
Кит промолчал. Он становился все более угрюмым, и теперь даже не скрывал этого. Я задремала у него на плече, пообещав себе, что буду защищать моего рыцаря от его странной мамаши. Он может не беспокоиться, он просто еще не знает, на что я способна.
Я проснулась в ту же секунду, когда автобус затормозил. Мы с Китом были одни, остальные пассажиры, видимо, сошли на предыдущих остановках. Я выглянула в окно. Одноэтажное обшарпанное здание с надписью "Автостанция поселка Дежневка". На лавке у входа в здание сидит очень старая бабка с козой. Неужели это его мать?
Кит берет сумку с нашими вещами, и выходит первым. Я следом. Он даже забывает подать мне руку. Смотрит куда-то в сторону, не на бабку с козой. Там куда он смотрит, стоит женщина лет пятидесяти с тонким каким-то острым лицом. Кит находит мою руку, сжимает ее и произносит упавшим голосом:
- Мама...
Женщина уверенным шагом подходит к нам, улыбается тонкими губами, жадно разглядывает Кита, а потом порывисто его обнимает.
- Никитушка, родной. Вырос-то как! Я б и не узнала. Только глаза твои.
Кит не отпускает мою руку.
- Уж не чаяла тебя увидеть, думала, обиделся на мать. Не приехал ни разу! Эх ты... Ну, как доехали? - Она отпускает его. - Это жена твоя?
- Моя девушка, - бормочет Кит рассеянно. - Катя.
- Здравствуй, Катюша! А я Клара Павловна, можете просто Кларой называть. - Радушно улыбнулась женщина и так, как и Кита, обняла меня. Какая неприятная женщина! Что-то в ней было фальшивое, искусственное. Я иначе представляла себе встречу матери с сыном, которого она не видела столько лет.
Мы обменялись какими-то дежурными фразами. Автобус позади нас закрыл двери и отъехал. Я почувствовала острое сожаление от того, что мы не запрыгнули в него в последний момент. Прочь, прочь от этой женщины, от этого серого унылого мира!
- Ладно, пойдёмте, пойдёмте, дождик обещали сегодня ближе к ночи. Видите, ветер поднимается уже. - Заторопилась женщина. - Машина тут, за станцией.
Она обняла Кита за талию своей тонкой длинной рукой, потащила нас за собой. Кит не раз говорил, что ему нравятся пышные женщины, а не тростиночки типа меня. Я думала, он просто старается меня задеть этими дурацкими шутками, но теперь, увидев его костлявую мать, я стала понимать, почему ему не нравятся худые женщины. Ему просто до отвращения противна его мать. Я чувствовала это в каждом его жесте, в каждом взгляде. И в том, с каким отчаянием он, такой сильный и большой, цеплялся за мою руку. Я пообещала себе с сегодняшнего дня есть побольше. Чтобы стать толстой и пышной, как ему нравится. А еще я пообещала себе, что как только мы останемся наедине, я обниму его так крепко, как смогу. И буду целовать бесконечно, пока он не успокоится. Не ради секса, а просто, ну... чтобы ему не было страшно. Какой бы гадкой ни была эта ведьма, я не позволю его обидеть снова.