А ещё — как-то очень уж спокойно он ушёл. Обычно недруги — а это явно был недруг, а не возможный соратник — реагировали на моё присутствие совсем по-другому. Как минимум пытались нанести урон, как максимум — убить. А этот будто приходил с единственной целью — убедиться в чём-то. Убедился и свалил.
Ну, подумаешь, мы с Захаром несколько сотен потенциальных бойцовых тварей уничтожили. Бывает. Главное, уцелело что-то другое. Что-то более важное… Хм-м.
Я посмотрел на кота.
— Скажешь чего, бро?
Кот вёл себя странно. Не мяукал, никуда меня не звал — лишь неотрывно смотрел на то, что осталось от лягушачьего гнезда. Вода ещё сочилась паром, но это ненадолго. Ещё буквально минута — и это место станет не отличимым от любого другого в болоте.
Что-то тут неладно.
Я вспомнил сокрытое под землёй лежбище крысиного короля. Лягушки, вроде — не подземные твари. Ходов не роют, прыгают по поверхности. Но, с другой стороны, и крысы — так себе подземные. Не кроты ни разу. А вот поди ж ты.
— Ну-ка… — я подошёл к источнику пара.
Ухватил меч двумя руками за рукоять и вонзил в мутную воду. До дна определенно достал. Только это было не дно. В смысле — меч вонзился не в податливый ил. Во что-то твёрдое.
— Мяу, — сказал кот.
В зелёных глазах мелькнула тревога.
— Я аккуратно, — пообещал я.
Выдернул меч, выпрямился. И жахнул в то же место Ударом.
Тёмная вода плеснула так, что окатила с головой и кота, и Захара. Мне и самому досталось — доспех-то успел убрать.
Земля под ногами содрогнулась. Но тому, что скрывалось под травой и склизким илом, мой Удар урона не нанёс. Я это откуда-то знал совершенно точно.
Как убедился и в том, что болоту определённо есть, что скрывать.
Процедил сквозь зубы:
— Ах, ты так? Ну, держись!
И долбанул Костомолкой. Раз, потом другой.
Мощный знак черпал из меня силы так же мощно. Пот катился градом. Заболели вдруг кости. Все одновременно, до единой — такая ломка бывает при высокой температуре. Для третьего удара мне пришлось собрать всё, что осталось.
Я скастовал Костоломку в третий раз. Ударил. И — добил. Что бы там, на дне, ни скрывалось, я это что-то добил!
Долбануло так, что полетел с ног. В глазах потемнело. Принимать на грудь столько родий одновременно до сих пор мне не доводилось.
Десять. Десять, мать их, родий!
— Что… ты… такое… — прохрипел я, когда сумел приподняться.
Захар уже сидел рядом со мной, поддерживал под локоть. Кот беспокойно мявкал.
А я смотрел на тёмную поверхность воды. Всплеск от Костоломки уже улёгся, осталась только муть, поднятая со дна. Болото и болото. Ничем не отличается от сотни квадратных километров такого же, простирающегося вокруг. Но, тем не менее, родии откуда-то появились. Да ещё целый десяток! То есть, что-то такое, относящееся к нечисти, я угробил.
Я ждал в расчете на то, что труп раскатанного в блин врага всплывет. Хрен там. Через пару минут потревоженная вода улеглась окончательно, и стало ясно, что трупа, а с ним и костей, ждать не приходится.
— Ну, хоть за родии спасибо, — буркнул я.
Нда. Уничтожать невидимых врагов до сих мне не приходилось. Ответа на вопрос «что ты такое?» я, разумеется, тоже не услышал.
— Что это было? — угадал мои мысли Захар.
— Десять родий.
— Десять⁈
— Угу.
— А что это?
Я вздохнул.
— Ты суслика видишь?
— Нет.
— И я нет. А он есть. Точнее, был… Знаешь, что. Давай-ка валить отсюда аккуратно. Пока плантатор в капюшоне не нарисовался. Что-то мне подсказывает — в этот раз он так запросто не исчезнет.
— Мяу! — сказал кот. Он определенно был «за» всеми четырьмя лапами.
Кот проводил нас до знакомой тропинки. Потёрся на прощанье о мои колени и исчез.
Мы с Захаром быстро шагали к дороге. Заговорить со мной снова Захар не пытался, молчал. Видать, очухивался от пережитого стресса. А я шёл и думал — показалось или нет.
Скорее всего, показалось. При том лютом напряжении сил, которое испытал, кастуя третью Костоломку — ещё не то покажется. В общем, об заклад биться не буду. Но мысль на краю сознания всё же отсвечивала.
Когда Костоломка перемалывала неведомого врага, я услышал до боли знакомый звук. Не писк, не крик и не вой. А скрежет металла.
Выбравшись на дорогу, мы с Захаром выдохнули. Вокруг простирались зелёные поля, в небе ярко светило солнце. Грело так, что казалось — тот хмырь в капюшоне растает уже от одних только его лучей. Даже мокрая одежда через полчаса уже высохла.
Помотало меня в болоте, конечно, изрядно, но и десять родий, вылетевших на прощанье неизвестно из чего — не мышь чихнула. В общем, я решил, что время пришло. Подстелил мешок, уселся на обочине дороги и бахнул двадцать пять родий в вожделенный знак Перемещения.