Фонарь стоял на столе. За столом сидел самый главный — с перчаткой на руке. Охотник. В этот раз — настоящий. Никаких подделок. А в руке он держал рюмку с наливкой. Мою, сука, рюмку, с моей наливкой!
Ещё двое стояли у подзорной трубы. Они направили её вверх. Видимо, пытались разглядеть в небе созвездия.
Связанный Данила валялся возле будки телепортаций с выломанной дверью.
— И-и-и! — провозгласил потенциальный насильник.
И с него упали штаны.
Да, ситуацию я оценил мгновенно и принял во внимание всё. Палить по охотнику бессмысленно — его прикроют Доспехи. Тот, что без штанов, в первые секунды будет думать о штанах. Чтобы, будучи без штанов, думать о других вещах, нужна серьёзная спецподготовка, а подготовку этих чертей я уже оценил и весьма невысоко. Собственно, затеять потрахушки в подобной ситуации — это уже диагноз неутешительный.
Я выпалил с двух рук одновременно. Положив таким образом двух астрономов-любителей и очистив себе одно направление атаки.
Охотник выронил рюмку и вскочил, вытаращив глаза. Горе-насильник повернулся, величественно взмахнув хоботом, и наклонился за штанами. Те, что держали Марусю, отпустили её и уставились на меня.
Тот, что слева, получил в рожу Ударом и, перекувырнувшись, грохнулся на пол этой рожей вниз. Больше он не шевелился.
Тому, что справа, повезло ещё меньше — его я оприходовал Мечом. Он только вскрикнуть успел — алая полоса перечеркнула туловище от плеча до бедра. Дальше я не смотрел — было неинтересно.
Несостоявшийся насильник разогнуться не успел — ему досталась Костомолка.
Ох и дивное же было зрелище. Кто не видел — описывать бессмысленно. То, что только что было биологически человеком, превратилось в кожаный мешок с раздробленными костями.
— Ну что, брат? — повернулся я к охотнику. — В гости заглянуть решил? Хорошо зашёл, я гостей люблю. Будь как дома, путник, и всё такое.
Охотник взял себя в руки быстро. Криво улыбнулся и смерил меня взглядом. Сам он был молодой — лет, может, на пять постарше меня. С длинными волосами, которые, похоже, мыл чуть не каждый день. Весь какой-то холёный, как будто в рекламе ордена снимался.
— Владимир Всеволодыч! Он… Он… — сказала Маруся и, не договорив, заревела.
Первым делом она одёрнула юбку. И теперь сидела на кровати, поджав ноги.
— Посмотри, что там с Данилой, — сказал я. — Бегом! Ему, может, помощь нужна.
Хлюпнув носом, Маруся подчинилась. Наступила на того, которого я оглушил ударом, и подбежала к развороченному шкафу.
— Поговорить я с тобой хотел, — мурлыкнул охотник. — Вопросы есть…
— Шибко дохрена переговорщиков взял, — оборвал я его. — Сам-то что — заикаешься? Нет? Ну так сейчас начнёшь.
И тут я заметил деталь, которой поначалу не придал значения. Просто сразу она была малость неактуальна, а вот теперь для неё настало самое время.
На столе — моём столе! — за которым сидел этот сраный охотник, лежала понтовая кожаная сумка. Она не застёгивалась, потому что не могла вместить в себя целиком то, что в неё запихали. Из сумки торчал край металлической трапециевидной пластины. Той самой, которую я нашёл в хижине колдуна. И которая с тех пор лежала на столе.
Если бы ко мне вломились только обычные люди, они бы не обратили на эту железяку внимания. Но охотник, видимо, не смог пройти мимо.
Он проследил за моим взглядом и побледнел.
— Я…
— Это начало молитвы? — перебил я. — Тебе жить осталось меньше минуты.
Охотник глубоко вдохнул — он выглядел не на шутку пересравшимся — и зачастил:
— Слушай, ты не думай, я против тебя вообще ничего не имею! Меня просто дядя попросил разобраться. Архип Семёнович, сосед твой. Родному дяде — как я мог отказать? Я ж не знал, что ты так на расправу скор и крут. Знал бы — не сунулся! Я сам-то вообще не местный, в гости приехал. Вот, если бы ты к дяде приехал, а он тебе на обиду пожаловался — сам бы не пошёл разбираться?
— Пошёл бы, — не стал отрицать я. — Только левых людей бы не трогал. И девок не насиловал.
— Да я ж её пальцем не тронул! И здоровяка этого, — он кивнул на Данилу, — тоже не я…
— И ещё я не брал бы с собой на дело отморозков, за которых не могу отвечать.
— Да это дядя навязал, вот те крест! Нужны они мне!
Охотник попытался перекреститься, но я резко вскинул палец. Рука у охотника замерла.
— Не надо лишних движений.
— Да ты смеёшься? — криво улыбнулся охотник. — Я ж Знак и мысленно сотворю, если захочу.
— Считай, что смеюсь. Руки. По швам.
Он опустил руки. Дышал часто, как-то нездорово. С каждой секундой ему явно становилось всё страшнее.