Возле Чёртова омута был проложен ещё один мост. Пешеходный. Старый, как сами деревья вокруг. Неизвестно в какое время его строили. Брёвна давно почернели и стали по прочности как камень. Лёнькин дед, Иван Иванович, рассказывал, что когда он был маленький, этот мост уже был и что его строили задолго до советской власти. Может ещё и раскольники. От моста шла тропинка прямо в лесную чащу, куда все сельские любили ходить за грибами.
Тут в тени деревьев раскинулся песчаный пляж, прохлада манила, речка так и звала искупаться. Но нет. тут купались только самые отчаянные. Место издревле было гиблым. Омут славился своей коварностью. Тихая вода была полна ледяных ключей. Дно глубокое, наверное самое глубокое место на реке и ещё в нескольких местах крутились водовороты. Среди сельских, раньше, считалось особой доблестью проплыть между водоворотами и переплыть на другой берег. Иногда, исход такой бравады был печален. Пловец тонул и его после этого долго не могли найти. Самое страшное, это место как магнит притягивало самоубийц. Галина Поликарпова, например. Да и братья её. Все трое.
Мотоцикл остановился не доехав до старого моста и Серёга скомандовал привал.
Лёнька вылез из коляски и его тут же нагрузили пакетами с пивом.
— Я думал, мы по чуть-чуть? — удивился он прислушиваясь к звону бутылок.
— Так там закуска ещё. Сардельки «Ядрёна вошь», — сообщил Юрик.
— Может, Ядрёна копоть?
— Неа. Это новые. С местного мясокомбината. Не переживай, мяса там точно на две блохи и одну вошку, — объяснили ему.
— Тогда зачем такие купили?
— Так. Это. Борьба с импортозамещением. Других сосисок нет и не будет. Как в песне…Пусть дорого всё стоит, но всё наше — пацаны! — заржал Юрик.
— В какой ещё песне? — пробурчал Лёнька нагруженный пакетами.
— Щас спою! — пообещал Юрик и заорал так что его было слышно по обе стороны реки:
— Мы славу партии поём любимой и родной!
— За то что так прекрасно правит нашею страной!
— За хлеб, за воду, за свободу, за счастливый труд!
— Российские ракеты всех пиндосов в пыль сотрут!
— Хватит, иди хворост собирай, — оборвал его молчавший всё это время Серёга.
— И не боишься, вдруг я случайно не тот валежник соберу, а нас потом за это посадят? — Юрка был какой-то чрезмерно весёлый.
— Поэтому ты один и иди. Лёнь, доставай пиво.
Юрка недовольно забурчал и скрылся за деревьями. Лёнька протянул Серёге бутылку пива, потом взял себе. Пили молча, Лёнька даже удивился, чего это тишина какая на омуте? Даже комаров нет.
— Страшно? — неожиданно поинтересовался Серёга и Лёнька вздрогнул.
— Ты про что?
— Я про неё, — Сергей кивнул в сторону омута.
— Ааа. Так пять лет уже прошло. Хотя, да, ситуация не «good».
Лёнька прошёлся по пляжу, дошёл до воды и пальцем ноги попробовал воду. Тёплая. Хорошо, что он надел сандалии. Может на обратном пути искупаться в Смородинке?
— Её оклеветали, — послышался сзади Серёгин голос, — вот и бросилась в омут.
Лёнька обернулся.
— Да. Как ты уехал, кто-то пустил слух по селу, что она от тебя залетела, а ты, мол, от страха в городе спрятался, — продолжал глухо Серёга.
— Да ты гонишь! У меня с ней ничего не было, только целовались! Ты же сам знаешь! Мы вместе гуляли! — возмутился Лёнька.
— Знаю, говорю же, оклеветали. А ты баб сельских знаешь, где один слух — там и десять. Сарафанное радио такой пожар разнесло, от одной искорки… Братья начали бить сестру смертным боем…Да и видели как её тошнило на ровном месте…Вот и решили, что она…Ну, ты понял.
— Блять! Как же всё это… — Лёнька снова посмотрел на омут — У меня даже слов нет.
— Слова, все давно сказаны. Какие не надо. Галька не выдержала упрёков и насилия, вот и бросилась в омут. Честь свою девичью спасла, вроде как, а на селе, все братьев стали винить в её смерти. Вот тебе и коллективное самоубийство. Братья по пьяни решили на себя руки наложить, — Серёга задумчиво посмотрел на вечернее небо.
— И кому такое было выгодно! Вот кому? Жила, красивая девчонка, никому не мешала и раз — наложила на себя руки. Кому от этого хорошо? Селу нашему? Всем кто её оболгал, напиздел с три короба? Идиотизм! — Лёньку затрясло от злости.
— Эй, вы чё там? — раздался встревоженный голос Юрика. — Уже за пиво дерётесь? Подождите меня!
Юрик прибежал с целой охапкой сухих веток.
— Никто не дерётся. Я ему про утопленницу рассказал, — объяснил Сергей.
— Ааа. Про Гальку? Это её Дарьица оболгала. Больше некому.
Юрка бросил свою добычу и потребовал себе пива. Потом они разожгли костёр.
— Почему Дарьица? — спросил Лёнька глядя на горящие сучья.