Они убедились, что все утопленники достаточно мертвы, а потом сложили все тела в одну кучу и прикрыли сверху ветками.
— Надо возвращаться, а то как бы наши голубки не увлеклись. Слишком сильный ты наложил морок, — переживал Денис.
— Там, в чемодане, презервативы есть. Дело молодое.
— Ой дурак. А русалка в омуте значит спокойно смотреть на это будет? А если вылезет? Тогда карачун нашей работе.
— Пошутить уже нельзя. Если так невтерпёж — так беги первый. Нормально там всё. У Валер- Васильича на мороках знак качества и ни одной жалобы за десять лет. Только спасибы одни…
— Я щас вспомню тебе пару случаев…
— Давай-давай, забыл уже Шарик хозяйскую доброту, на хозяина гавкнуть решил? Как бы случайно тебе не гавкнуться…
*****
Опасения Дениса оказались напрасными. Машка закончила накладывать швы на побитого Лёньку и когда Юрик с Серёгой подошли к костру они обнаружили их тихо сидящими рядышком у костра. Лёнька и Маша смотрели на Чёртов омут. Маша рассказывала.
— Галя всегда считала себя королевой. Конкурсы красоты. Косметика. Она участвовала, ну ты помнишь, в одном. Победила. Кубок привезла. Мечтала стать манекенщицей. Братья сгубили её. Тётка созналась, что однажды…Они сильно напились и изнасиловали её. Она действительно была беременна, а братья…Ну эти…Кирилл, Костя и Потап…На тебя всё свалили…Хотела сделать аборт. Она даже тайком ходила к Дарьице, а потом сошла с ума и… Может и к лучшему, что её братьев совесть замучила? Все утонули. Ужасная смерть.
— Вы про утопленницу что-ли? Так не было аборта. Только слухи, — подал голос Юрец.
Машка испуганно оглянулась.
— Ага, а ты, типа, в курсе. Свечку держал?
Она пыталась спрятать свой страх под маской развязности.
— Ну, не держал, только про аборт, так или иначе бы узнали. Такого в тихушку не провернёшь. Всё равно бы, в больницу там, к врачу.
Машка фыркнула:
— Много ты понимаешь. В таком интимном деле. Бывает, что на дому делают. Дедовским способом.
— Тогда уж бабушкиным. Братья насиловали её это, конечно, правда. Только способы изнасилования у них были экзотические. Они рассчитывали заработать с её красоты, портить сеструху по настоящему не входило в их планы.
— Откуда тебе это известно?!! — возмутилась рыжая девушка.
— А чё ты думаешь, мы дружить перестали так резко? Братья до каждого докапывались — кто типа с Галькой гулял? Лёнька первый — на кого злые языки ярлык молодого папаши повесили. Все они ходили к Дарьице. Вот оттуда, с неё, всё и пошло. Отсюда и инфа: Галька от Лёньки залетела. Давайте сделаем аборт, а потом, от стресса, у Гальки кукуха поехала. А потом у братьев по синей лавочке.
Юрик замолчал и все дружно посмотрели на Лёньку. Он поёжился.
— Целовались мы только с ней, вы чего? Поклясться могу если надо.
— Да я просто объяснил все неловкие моменты. Чё-ты? Хорошо отдохнули, размялись, выпили, футболку проводили в далёкое плавание. Лишай-молодец. заштопала тебя…
Лёнька мгновенно понял о чём идёт речь и рванул к берегу. Точно! Пропала его футболка.
— Да, пииииии….Да, как так-то!!! Аааааа!!! — разнёсся его горестный крик над чёртовым омутом.
— Лёнь, ну ничего же страшного не случилось. Швы я тебе наложила и их снимать даже не придётся, хорошая хирургическая нить, — попыталась утешить его Машка.
— Да как я без футболки домой. Дед убьёт, — всхлипывал Лёнька.
А гадкий Юрик ухмыляясь протягивал ему пакет. Очень большой пакет. Из магазина пятёрочка.
Глава 11
Иван Иванович, по извечной деревенской привычке, любил вставать очень рано. Вот и на следующее утро, едва только пропели третьи петухи, он уже заявился к Ставриде и начал требовать встречи с Валерой. Хозяйка не ожидав такой наглости, спряталась от Иван Иваныча под одеялом и тихо послала его к Лешему.
— Где они, мать их ети, Ставрида? — рычал дед.
— На сеновале они, спят ещё. Чо ты шастаешь — хрен патлатый? До стыдухи доводишь!
— Да чё у тебя там такого не видел. На сеновале значит…
Дед рванул на сеновал, а вслед ему шипела обиженная хозяйка.
— Только припрись ещё раз к одинокой женщине, всё твоей жене расскажу! И заяву на тебя накатаю…Ни стыда ни совести…Сёдня-же на все двери замки повешу… Старый козёл!
Дед не слышал её. Сеновал оказался для него неожиданной преградой. Туда вела приставная лестница, а лезть наверх ему не очень хотелось.
— Валер-Васильич! Спустись, сделай божицкую милость! — потребовал он.
Валера услышал его, проснулся и посмотрел на часы.