А вот он и к ней явился, значит, подействовал приворот, не стал бы он приходить просто так. Пусть и смотрит настороженно, брови хмурит, да лишь бы рядом был, лишь бы в глаза глядел. Привяжется, а любви пока и Лукерьиной с головой хватит на обоих. Потом она ему любви из трав да кореньев намешает, запоит до смерти, голову собой задурит. Тут уж она постарается так, как никогда не старалась, не упустит счастья своего, не дура. И не будет больше в душе у него ни для кого места, всё Лукешка захватит.
- Скажи мне, Лукерья, как Лешего призвать? Ведаю, умеешь ты это делать, не прикидывайся. Не поверю, что в лес ходить и лешачиного слова не знаешь, не то завёл бы он тебя далече, зверей диких натравил. Знамо дело, сможешь его позвать, значит, сможешь и меня тому научить. А я уж тебе хорошо заплачу, не сомневайся.
Лукерья аж обомлела. Вот тебе и полюбовник, вот тебе и Фома неверующий. Вот так и сразу Лешего звать вздумал! Не беса какого мелкого, не кикимору худосочную, самого Лешего ему вынь да положь!
Лешего Лукерье уже доводилось вызывать: как-то местный охотник не остался перед ней в долгу за то, чтоб она приманила в здешние леса лисиц да зайцев, чтоб добрая охота была. И отправилась тогда Лукерья к Лешему на поклон, подношение оставила, попросила, чтоб стаи ближе к деревне подводил. Тогда, помнится, ещё и сельские принялись за отравой и оберегами к ней приходить: обнаглевшие зайцы огороды взялись разорять, капусту с морковью объедать, а лисы - по курятникам шастать, кур таскать. Словно зачарованные лезли звери к людским домам и огородам, ничто их не пугало. Так что вышла ведьме от знакомства с Лешим двойная польза.
- Знаю я, как Лешего позвать, да только тёмный то ритуал, сложный. Сам не справишься, придётся помочь тебе, - молвила Лукерья, а сама искоса на Данилу посматривает. - А зачем тебе Леший?
- Говорить с ним хочу. Знает он то, что больше никто мне сказать не сможет.
Знавала уж Лукерья полюбовников, которые страстно желали домового али полуденницу увидеть. А как видели, так разум теряли от страха, и саму Лукерью бояться стали, десятой улицей обходить. На что оно ей надо?
- А не забоишься? Небось, доселе не видывал ещё нечисти. Страху натерпишься, жути насмотришься.
- Не забоюсь, слово даю. Больше жизни хочу лешего увидеть, помочь он мне может.
Что ж, сам в руки её и пришёл, сам напросился. Уже никуда не денется, не отвертится. Странно только, какие у деревенского парня разговоры с нечистью быть могут?
- Ну что ж, могу тебе в этом помочь. Приходи сегодня ко мне ближе к полуночи, пойдём с тобой в лес. Крест сними, коль где железо есть, всё дома оставь. Далеко в лес пойдём с тобой, куда никто, кроме меня, и носа не совал уж много лет.
- Спасибо тебе Лукерья, за помощь. Плату любую бери, какую хочешь, не постою за ценой.
- Платы мне от тебя не надобно, ужо то говорила. По доброте душевной помогу, проведу тебя к Лешему.
Как ушёл Данила от Лукерьи, поселилось гадкое чувство в душе. Пусть ведьма и отказывается брать мзду за помощь, не хотелось быть парню у неё в долгу. Раз в долг возьмёшь, два возьмёшь, а потом как трикрат затребуют, и не расплатишься вовек. Но главное, чтоб помогла, а там уже сочтёмся. Ожерелье ей в дар принести, что ли. Она хоть и ведьма, да всё же баба, должна украшательства любить.
К полуночи постучался Данила в ведьмины ворота, отправились они в лес. В руках у Лукерьи был узелок, довольно большой и увесистый, на плечах тёплая шаль – ночь была стылая, влажная, облака облепили небо – быть наутро дождю. А потому ни звёздочки, ни месяца на небе – темно, хоть глаз выколи.
Едва дошли до первых деревьев, остановила Данилу Лукерья, дала в руки зелёную свечу:
- Сейчас по лесу пойдём, зажги ту свечу да смотри, чтоб не погасла. То от русалок защита, чтоб не видели они тебя, не учуяли. В Русальную ночь нельзя без зелёной свечи в лес ходить.
Хотелось Даниле похвастаться, что не трогают его русалки, принимают за своего, да удержался, промолчал. Пусть ведьма того и дальше не ведает. Отчего-то не хотелось сказывать ему о том, что ищет он русалку одну, красы та неописуемой, голос у неё колокольчиковый, серебряный. Подсказывало Даниле чутьё, что лучше того ведьме не знать.
- А что увидишь-услышишь, ничего не бойся, - продолжала Лукерья, - пока ты со мной, никто тебе не навредит. От всякой нечисти знаю я слова заградительные, буду охраной тебе от них. И не оборачивайся, что бы за спиной тебе не слышалось, что бы по бокам не виделось. Как на место придём, обряд начну творить, ты ни слова не говори, молчи да стой в стороне. Коль знак подам, так можешь спрашивать у Лешего, что хочешь.