Второй сын родился спустя пять лет. До этого ожидаемо подавали заявление на развод, но примирились перед судом. Что еще? А-а-а, интересно, бытовое насилие. Вот когда ты научился бить женщин, дорогой. За что? Изменяла? Пилила? Разумеется, было за что.
Диалог родился сам собой в голове.
— Я на тебя, крысу, горбачусь, чтобы ты хвостом крутила перед другими мужиками?!
— Да кому ты нужен, нищеброд вонючий! Если бы не ты, я бы уже в шоколаде жила где-нибудь в Монако. Польстилась на твое вранье! Где твоя обещанная квартира? С какого это хрена ты ее оставил бывшей?
— Да ты еще спасибо скажи, что она на алименты не подала! Пришлось бы отстегивать ей каждый месяц по копеечке, а тебе бы пришлось работать, как всем нормальным людям.
— Все нормальные люди живут за счет своих мужей! — (переходит на визг).
— Я мало для тебя сделал??? Чего тебе, сучка, не хватало? Айфоны твои только успевал менять, чтобы ты голую жопу в инстаграмах выкладывала! Ни образования, ни профессии, воровка и шваль!
— Да ты сам, урод, почти сел, чудом отмазался! Таскали бы сейчас передачки тебе на зону! Что, не так, скажешь?
— От тебя дождешься! Сразу бы нашла себе другого терпилу, и звать бы забыла, как!
— Да уж точно, одна бы не осталась! И нашла бы получше, не такого лоха, как ты!
И-и-и, бац! В нос? Глаз? В ухо?
Наверное, серьезная была драка, раз соседи полицию вызвали. Санька арестовали, правда, потом выпустили. Не убил же. А она заявление написала, да через пару дней забрала. Может, испугалась, что не найдет никого лучше, а может, того, что при разводе он ее оставит ни с чем. Факт есть факт. Примирились и родили второго пацана.
Мальчику девять. Взгляд исподлобья, злой, как волчонок. Странно, их дети совсем не похожи на старшую сестру. Может, потому, что мальчишки? Не видно проблеска интеллекта в лицах. Очевидно, детство их выдалось малоинтересное, родители вечно выясняли отношения, может, пили, может, и били, так что примера нормальных взаимоотношений не было.
Мне даже жалко стало этих случайных жертв нашей странно переплетенной истории. Потому что она еще совсем не закончилась.
Эта женщина отдала моему бывшему мужу девятнадцать лет своей жизни. Свою молодость, красоту, фертильность. Сейчас ей тридцать восемь. Не старость, конечно. Расцвет, можно сказать. Но если уж она не ушла от него тогда, то и сейчас ушла недалеко и ненадолго. Одна с двумя сыновьями-подростками не справится, а другого мужчину (особенно нормального) с ними же не завести. Разве что отправит к матери в деревню на воспитание, а сама тут же пустится в разгул. Но найти в сорок лет хорошего мужика — все равно что, зайдя в переполненный автобус, увидеть пустое место, которое ждет именно тебя. С ним явно что-то не то.
Да и ему рассчитывать особо не на что. Не рассматривать же меня в качестве замены этой хамоватой бабищи. Да и я не хочу. И не захочу. Так что, ему или искать новую — а что он ей предложит? Кучу долгов и алименты? (Которые, разумеется, не будет платить). Сейчас таких дурочек уже нет, инстаграммные коучи научили женщин ценить себя. А те, кто не научились — уже нахлебались горькой баланды из оскорблений и побоев. Желающих получать по роже мало.
Меня осенило. А не пытается ли бывший муж, в качестве примирительного дара, отжать у меня квартиру, чтобы исполнить влажные мечты своей бывшей женушки? В свете того, что поведал мне о них файл-досье, это было бы вполне логично.
Значит, все будет обстоять так. Однажды он придет с чемоданами, найдет способ проникнуть в квартиру, а там уже уговорами ли, враньем и шантажом, заполучит ключи и начнет меня выживать из дома. А то и просто прикончит. Завернет в полиэтиленовую пленку, положит на балкон, буду лежать там до весны, пока он со своей новой-старой женой станет праздновать Новый Год в моем родовом гнездышке.
Я поёжилась.
То ли детективов перечитала, то ли…
За окном кружился в воздухе первый, преждевременный, слабый и робкий, снег. Эти снежинки — они ведь в курсе, что у них не получится побороть всю осеннюю грязь? Они бесславно растают, пополнив холодные наглые лужи, возомнившие себя хозяевами тротуаров. И пройдет немало времени, прежде чем их белые колкие собратья тупо завалят числом мерзкую жижу, будут засыпать, пока не станут сначала кашицей, потом утоптанным настом, а только потом — пушистым белым ковром.