Но, не то происходило с чистыми и добрыми девушками, – они становились русалками.
На острове были две больные ногами девушки, – так как они наотрез отказывались есть русалочье мясо, им обманом дали русалочью кровь, одной капли было достаточно, чтобы девушка превратилась в русалочку.
Глава 2
– Я был примерно твоего возраста, дорогой Ник, – продолжал свой рассказ профессор Фрест, – Я был ассистентом знаменитого профессора Кента. Когда мы сюда приехали, все уже утряслось, – ходили лишь слухи, как это бывает после очень большого события, но и они скоро стали затихать. Мы делали повседневную работу, которую начали на большой земле. Ничего особенного не происходило. И рассказы про то, что здесь недавно обитали русалки, постепенно стали отходить в область нереального и легендарного. И вдруг… неожиданно мы с профессором Кентом встретились с этой легендой лицом к лицу.
К нам в лабораторию пришел какой-то карлик, неопределенного возраста, с необычно большими ушами. Он подробно рассказал нам историю про русалок, про их мясо, про те печальные последствия, которые незамедлительно проявились после употребления его в пищу. После этого рассказа карлик достал из-за пазухи что-то завернутое в кусок чистой и простой материи. Мы развернули и воочию узрели нетленное русалочье мясо. Удивлению нашему не было предела.
– Моя родная сестра не ходила, я тоже был болен, наша бабушка была свидетельницей, того превращения, как мужчины и женщины становились чудовищами, а больные девушки русалочками, – и вот бабушка взяла, последний остаток этого мяса и принесла нам. Нам достаточно было лишь обмакнуть в него свои пальчики и попробовать на вкус… Моя сестра превратилась в русалочку, а я… в какого-то урода. Хотя я теперь не болею, но очень страдаю душевно. Со временем, возможно, и мне предстоит умереть, как это было с теми чудовищами, у которых моя бабушка нашла остаток этого мяса. Возьмите, может, извлечете из него хоть какую-то пользу. Может быть, кому-то вы спасете жизнь, – сказал карлик и исчез за дверью, оставив нас с профессором в недоумении. Мы предположили, что этот карлик был мальчиком-подростком. Немного позже я увидел его на берегу. Он звал свою сестру-русалочку. Они долго о чем-то тихо разговаривали. Потом русалка, махнув своим рыбьим хвостом, нырнула в море, а карлик поплелся, видимо, к себе домой. Увидев меня, он побежал, и, запнувшись о камень, упал и разбился. Я, полагаю, что у него был разрыв сердца. Но вот, что странно: когда я подошел ближе, я не нашел его тело, только мокрое пятно и одежду… Я потом подробно рассказал о случившимся профессору Кенту. Он воздержался от того, чтобы высказывать свои предположения, и приступил к тщательному научному исследованию принесенного карликом русалочьего мяса, от которого впоследствии осталась только вот эта пробирка крови, которую ты видишь, дорогой Ник», – сказал профессор Фрест, и, немного помолчав, продолжил свой рассказ:
– Я никому не рассказывал, Ник, но Кент был человек с нелегким характером, и мне работать с ним было не просто. Не то, что он был чересчур требователен ко мне, как к своему помощнику, нет. Он во всех своих действиях был каким-то странным. Эта странность порой мне казалась просто тихим помешательством… Он мог потребовать от меня «сделать то, не зная, что», и я, полагаясь на свою догадливость, делал, терпя от него грубые укоры. Он никогда никого не посвящал в свои планы. Научную работу всегда вел один, ничего не объясняя. Есть такая пословица: «Горе от ума!» Профессор Кент был очень образованный, такой умный, что его ум порой заходил за разум. Мне здорово от него попадало. Но я все спокойно вынес. Его смерть была такой же загадочной и скрытной, как и он сам…
Глава 3
– Однажды утром я пошел в лабораторию, из которой, как я помню, никогда не выходил профессор Кент, как мы прибыли с большой земли.
В очередной раз я наскоро приготовил ему завтрак и пришел к нему в лабораторию. По пути я размышлял о землетрясении, которое произошло не более получаса назад. Вхожу в кабинет, где он всегда находился, но его там не оказалось. Полагая, что профессор просто-напросто куда-то на минуту отлучился и сейчас придет, я прошел было ближе к его рабочему месту, и вдруг в испуге остановился.
Некоторые приборы были сдвинуты, драгоценная пробирка с русалочьей кровью, которая висела почти над головой профессора, и была прикрепленная к одному из приборов, теперь висела с наклоном. Пробирка была, как всегда, не закрытой, и мне почему-то живо представилось, что если профессор сидел на своем месте, то во время недавнего землетрясения, когда приборы, возможно, подбросило, и, быть может, профессор Кент, в это самое время приподнялся, чтобы удержать приборы, и в этот момент, от очередного подземного толчка пробирку наклонило… И тут мне в голову пришла догадка: «А не отпил ли, профессор Кент, из пробирки?» По всей видимости, это так и случилось. Профессор способен был ради науки и на этот случайно подвернувшийся опыт. Он вообще готов был на всякую крайность.