– Так это что, получается… это я ей не пара?
Ральф рассмеялся.
– Вот так облом? Но не расстраивайся, когда она ей исполнится двадцать шесть, ты мог бы стать ее содержанкой.
– Очень смешно.
– И зря, – Ральф потер голову и сказал, стараясь не быть злорадным. – Ты очень смелый парень, если пришел ко мне. И честный, вопреки своим интересам. Поэтому я тоже буду честен с тобой. Если ты хочешь спать с ней, спи с ней. Но только тайком от Свени и остальных. И самое главное, не вздумай сделать ей бэби!.. Знаешь, я очень хорошо к тебе отношусь, но ты никогда не женишься на Верене. Этого не допустит ее семья.
Антон насупился. Мюллеры далеко не бедны, но они никогда не сравняются со старой аристократией. И даже смешно, что Антон об этом не знал. И еще смешнее, что он порвал со Свеней в надежде взобраться на Ви. Хоть и прикрыл все это дело женитьбой.
И Ральф задумался: может быть, это шанс? Расстаться с ней, хоть и ноет сердце? Она не нужна ему в том виде, как она есть. А в том, в каком нужна, он никогда ее не получит. Верена не мазохистка. От слов «совсем». А он – садист, и ничего с этим не поделаешь. Он все еще любил ее. Больше жизни… Но он ее не хотел. А она хотела. Настолько часто, что Ральф скрывался в спортзале. Не мог уже себя заставлять. И она опять начала ехать крышей.
– Ты, вроде как в геометрии разбираешься, – сказал Ральф, стараясь не смотреть на Антона. – Ви репетитор нужен. Она умна, как топор. Я не хочу, чтоб потом сказали, будто я плохо за ней следил.
Антон уставился на нее, быстро облизав губы.
– Ты что, не слышал, что я пытаюсь сказать?
– Я слышал. Могу я рассчитывать на то, что ты будешь очень аккуратно предохраняться?
– Я не мудак какой-нибудь! – закипел Антон. – Если я не могу стать ей мужем, то и не будет ничего.
– Не говори ерунды, – перебил его Ральф, презирая себя. – Связи зарабатывают не только в браке. То, что она не станет твоей женой, не означает, что она не сможет представить тебя друзьям, или метко упомянуть при случае. Взгляни на меня. Сказать тебе, кем я был до нашей с ней встречи?.. Она единственная наследница. Поверь мне: ради нее, Лизель, ее бабка, сделает что угодно.
Антон криво усмехнулся. Ральф видел, что связи его совсем не интересуют. Лишь одна связь.
– Она тебя хочет, – соврал он. – Уж я-то знаю.
III Верена.
Тестостерон вместо стероидов.
В Гамбурге Ральф ходил на киокушинкай-карате, здесь, в Геральтсхофене, организовал «бойцовский клуб» имени себя лично. Лично снял помещение в здании, где раньше был магазин напитков, переоборудовал и устроил там спортивную студию для парней.
На первый взгляд, все было прилично, да но… Что это были за парни!
Их было пятнадцать, может быть двадцать, – мальчишки от четырнадцати до двадцати. Ральф собирал их как жемчуг, по одному, когда посещал полицейские участки или тюрьму для несовершеннолетних в Эбрахе.
Тетушка плакала и шептала, что эти мальчики убьют его и нас всех, живьем, а потом сожгут дом и всю ее мебель. Она все время была логична. Ральф лишь глаза закатывал. Даже глубже, чем в те моменты, когда она пыталась вернуть его на путь истинный, – вытащив из моей постели.
– Это просто секция, тетя! – твердил он с плохо скрываемой яростью. – Я просто пытаюсь спасать их души для церкви!.. Не выводи меня!
По понедельникам, средам и пятницам, мальчики пинали по груше и тягали «железо», по воскресеньям, после мессы, пинали мяч. В четверг у них был день помощи одиноким старикам, после чего ребята пили чай в актовом зале церкви и о чем-то болтали чуть ли не до полуночи.
Тетя под строжайшим секретом поведала мне, что опасается, будто Ральф совсем помешался на почве власти. И собирает собственную армию. Некий дитрих-югенд. Так стало ясно, что помешалась тетя. Она под каждым кустом видела нациста, а под деревом – целый взвод.
Нацистами тетя считала всех, кто не мог жить ни во что не впутываясь. От продажи наркотиков до разбоя и грабежа. И была права: эти мальчики, как и сам Ральф, по крови были волками. И то что Ральф пытался сделать из них пастушьих собак, способных жить в обществе, не означала, что у него получится.
Эти мальчики были платой, что Ральф аккуратно вносил на баланс Судьбы. Пытался дать им всем шанс. Такой же, что мой отец дал ему. И такой же шанс он хотел дать мне. Помочь поладить хоть с кем-нибудь за стенами Штрассенберга.
Он просто никак не мог взять в толк, почему мы так держимся друг за друга. Мне предстояло снова через это пройти.