– Как? – догадалась Айя. – Вы не подумали о подарке?
От огорчения феи на глазах усыхали, становясь все меньше. Замок забеспокоился – если они тотчас ничего не придумают, им придется переселяться в скорлупку грецкого ореха. А феи таяли и были уже почти невидимы. В голову сестрам приходили лишь мысли о банальных подарках, преподнести которые мог всякий. Стоило ли тогда столько лет учиться на фею?
– Послушайте! – сказала Айя, и ее голос больше походил на писк комара, а саму было трудно различить между шерстинок обивки кресла. – Ведьма Грубэ!
Феи воспрянули духом и чуть подросли. Мысль была опасной, зато привлекательной.
– И в самом деле, – протянула Флоринда, досадуя, что не ей первой пришла в голову эта замечательная мысль. – Старуха богата, как Крез. Быть не может, чтобы в закромах старой скряги не отыскалось диковинки!
– И к тому же, – подхватила Лона, – мы как- никак с ней родственницы. Просто стыд, что мы за столько лет не удосужились навестить престарелую тетушку!
– Ограбим? – деловито осведомилась Айя, вспоминая, что она в последнее время читала из жизни взломщиков.
– Фи! – одернула сестрицу Флоринда. – Попросим!
Лона лихорадочно рылась в ящиках секретера, выбирая что-нибудь на обмен: ни воровать, ни выпрашивать Лона не собиралась. Другое дело – поменяться. Но под руку попадались или совсем уж бросовые вещи, или те, с которыми фее было бы жаль расстаться. Наконец, она выудила из недр секретера серебряную брошку в виде земляничного листа с ягодой-рубином. С украшением у Лоны были связаны воспоминания о лихом рыжеусом гусаре, гнусном обманщике, у которого оказались целый выводок детей и жена камбала.
Феи отправили к ведьме гонца с вестью, что желают явиться с визитом. Отдали распоряжения замку присматривать за хозяйством и велели заложить экипаж. Нарядились в мантильи из отлично выделанных мышиных шкурок и выскользнули через боковой ход незамеченными – сталкиваться с соседями не хотелось. Им и так порой кололи глаза родством с морской ведьмой, и теперь бы всласть посудачили, дознавшись, к кому феи собрались в гости.
Ведьма Грубэ и в самом деле приходилась феям Голубого замка то ли троюродной теткой, то ли бабушкой со стороны прадедушки, но этих родственниц в глаза некогда не видала. Тем удивительней, что экипаж фей на полпути встретил верховой и, рассыпаясь в любезностях доложил, что госпожа Грубэ будет им рада.
– Подозрительно, – рассудительная Лона чувствовала подвох. – Что это на нас нашло, сестрицы, что мы сами лезем в логово к ведьме?
Айя сверкнула голубыми глазами:
– Не будь занудой и не хмурься, а то, глядя на твое скукоженное лицо, можно подумать, что ты и сама ведьма!
Экипаж, следуя за верховым, свернул с центральной дороги. Кончился пригород с редкими фермами. Редкий перелесок сплелся над каретой кронами. Лиственный лес сменился сумрачными елями.
– Что это мне напоминает? – морщила лоб Лона.
В окружающей чаще было что-то необычное, пугающее. Так бывает, когда кто-то стоит за спиной, а ты не можешь обернуться и проверить, не держит ли он кинжал.
– Брось, Лона! – легкомысленно отозвалась Айя и, высунув руку, на ходу сорвала неспелую шишку, серо-зеленую, с плотно сжатыми чешуйками. – То-то намучишься чистить такую рыбешку!
Айя попыталась расковырять чешуйки у самого основания, но лишь перемазала смолой пальцы.
Лона уставилась на шишку, как на невиданное диво, толкнула задремавшую Флоринду в бок:
– Сестрицы!..
И словно пелена спала с глаз фей. Ни свежий смолистый воздух, ни быстрая езда не радовали. Феи уменьшались и прижимались друг к другу. Сомнений не оставалось – каким-то чудом из подводного царства злая сила перенесла сестер в верхний мир, мир злобных двуногих людей.
Лона в панике рванула на себя дверцу экипажа. Флоринда выпрыгнула на дорогу. Айя, вцепившись в атласную обивку кареты, расширенными от ужаса зрачками смотрела, как без дороги несутся по земному лесу кони.
О верхнем мире ходили жуткие слухи. Люди не верили в фей, не верили, что в море живут не только рыбы. Люди не умели собирать в лукошки ни лунный, ни солнечный свет. Но хуже всего, что они не верили в свои силы. Говорят, когда-то, давным-давно, и верхний, и морской миры были одним целым. И не было различий между людьми и подданными Нептуна. И правила миром фея Фантазия, юная и всемогущая повелительница с одним-единственным недостатком: фея больше любила лежать в зарослях одуванчиков и дремать между створок раковины-жемчужницы, чем управлять своими владениями. Да и как ее осудить? Стоило ей подумать: «Хорошо бы, чтобы начался дождь» – и небо тут же затягивало тучами. Вообрази она стайку дельфинов на морском побережье – и десятки дельфинов с отливающей атласом кожей выбрасывались на берег и гибли. Поэтому Фантазия обленилась и совсем отошла от дел. Однажды, устроив случайно извержение вулкана, сожравшее целый земной континент, Фантазия нырнула в раковину, пожелав напоследок: