– Добрый день! – приветствовал их Алан.
В незнакомце он узнал графа Кромна. А его спутницей была танцовщица Ирэна, существо безмозглое, но добродушное.
Граф Кромн владел огромными поместьями. Но земля его, увы, была совершенно бесполезной: пустыри да выжженная равнина. Однако каким-то чудом граф умудрялся держать великолепную охоту, давать в долг и тратить на танцовщицу столько, сколько хватило бы на целый год семье из пяти человек. Причем не пришлось бы экономить.
Сопровождал графа и Ирэну барон Свит, дальний родственник графа и величайший проныра.
Алан разлил по кружкам легкий эль. Поставил на стол. Часть жидкости выплеснулась – гости принцу не нравились. Ему казалось, что само их дыхание оскорбляет его жену.
Русалочка видела, как хмурится принц. Поспешно затерла лужицы пива. Ирэна скользнула по мальчику-прислуге взглядом.
– Бедный калека, – не понижая голоса, протянула танцовщица, – я, наверное, умерла бы, будь я немой! Я думаю, – лепетала она, глядя на графа лисицей, – что куда милосерднее убивать младенцев-убогих, чем заставлять их мучиться всю жизнь.
– Какая вы жестокая, любовь моя, – лениво откликнулся граф Кромн и добавил, – но, впрочем, я согласен: в мире и без того и так мало совершенства! А калеки так портят картину гармонии!
Русалочка побледнела так, что лицо казалось присыпанным мукой.
Алан, хоть его и не просили, принес к столу кувшин с элем. И разливая его, прошипел прямо в лицо графу:
– Ты, мерзавец! Мой слуга немой, но не глухой! И лучше тебе придержать язык за зубами да поскорее убраться!
Граф окаменел.
С секунду переваривал услышанное. Если бы трактирщик плюнул в кувшин, это не так, как дерзость, поразило бы графа Кромна. Граф медленно, точно в воде, поднялся. Кисть сжимала перчатки. Граф размахнулся и ударил перчатками Алана по щеке.
Но в ту же секунду едва сдержал стон боли – Алан перехватил его руку. Сказал почти спокойно:
– Дуэль, сударь! Я готов выслушать ваших секундантов!
Русалочка повисла на руке принца, но он лишь мимоходом кивнул на комнату за стойкой бара:
– Ты, пожалуйста, побудь там!
Ирэна нервно постукивала по столешнице перстнем. Барон стал между молодыми людьми, одновременно выуживая из жилетного кармана золотой и пытаясь вложить в руку Алана:
– Господа, господа! Что это вы затеяли? Вот, милейший, вам, если мы вас побеспокоили!
Но монета, звякнув о каменный пол, упала.
– Я готов драться – напомнил Алан.
Граф равнодушно отвернулся:
– Мне драться с трактирщиком? Слишком велика для тебя честь!
– И все же ты будешь драться! – Алан размахнулся.
Пощечина прозвучала хлестко, словно лопнул канат.
Барон едва успел удержать графа, готового ринуться в рукопашную. Танцовщица вскочила из-за стола.
– Хорошо, – еле сдерживаясь, процедил граф. – Завтра в пять! Вам сообщат где.
У двери, пропустив спутников, он воскликнул:
– Ах да! Чуть не забыл! – на пол полетела мелочь. – Это за эль.
Когда Майя, обеспокоенная тишиной, вернулась, принц сидел за столом, обхватив ладонями лоб. Одна из недопитых кружек была перевернута. Эль замочил рукав Алана, но принц точно окаменел. Дуэли он не боялся, почувствовав присутствие Русалочки, принц поднял на нее глаза:
– Бедный мой найденыш, что с тобой станет, если меня...
Майя успела закрыть губы принца пальцами, пока слово не успело слететь. Но что-то тревожное и сумрачное нависло над трактиром.
В эту ночь принц отказался ночевать, как обычно, на сеновале. Время от времени Майя на цыпочках подходила к дверям его спальни, откуда до утра сочился свет.
А Алан метался, сочиняя и тут же разрывая в клочья письмо королеве. Судьба – особа ехидная, и нужно было найти слова, которые убедят королеву. позаботиться о жене принца.
Но то, что оставляло перо на бумаге, было вяло, неубедительно. Измаявшись, да так ничего и не придумав, принц уснул на рассвете. Ему показалось, что он проспал лишь пять минут, и проснулся от грохота. В двери трактира колотили.
Умывшись холодной водой, принц спустился.
Мы часто приписываем другим именно те качества, которые определяют наш собственный характер. Алан ни минуты не сомневался, что граф пришлет секундантов.
А граф Кромн вовсе не собирался стреляться с трактирщиком. Они с бароном тоже не спали всю ночь. Граф курил длинные тонкие сигаретки’ запивая кларетом. Сладкое вино липло к гортани.
Барон мельтешил, поминутно вскакивая. Но все, что предлагал барон Свит, не казалось графу дельным.