Итак, ты решил, что Майя доверилась звездной гостье. Посмотрим, какая сказка из этого получилась.
– Русалочка! – сказала звезда. – Возьми эту нить. До рассвета ты должна сплести сеть из звездного света. – И луч звезды истончился невесомой ниткой. – Набрось сеть на себя. Ты не будешь больше Русалочкой, но не погибнешь, а станешь звездой. Посмотри на небо – видишь, сколько у тебя будет подруг? Ты станешь звездой – и мы будем купаться в бархате ночного неба. Твой свет направит заблудившегося в ночи. Ты будешь навевать чудесные стихи поэтам. А как будут рады тебе влюбленные! Вот что такое звезда!
– Я растаю, как снег в марте, – подумала Русалочка.
Использовать кинжал ей и в голову не пришло. Но было грустно знать, что тебя не будет.
– Я растворюсь пеной, точно забытый детьми снеговик. Но придет зима – снег выпадет снова и снова. А меня не будет?.. Подводное царство – беспечальная тьма. Любовь отогнала тьму, в которой я жила. А теперь тьма будет всегда?
И Майя согласилась. Чайки проснулись и подтягивали звездные нити клювами. Крысы выползли из трюмов и сматывали нить в клубочек.
Море натянуло волны ткацким станом. И к утру чудесная ткань была готова. Майя накинула сеть. И тотчас ее тело засверкало. Руки и ноги превратились в лучи звезды. Она поднималась все выше и выше. И скоро затерялась среди подруг.
– Смотрите, новая звезда! – говорили люди.
– Добрый знак! – соглашались другие.
Свет звезды над утесом всегда был светел и ровен.
Но в общем-то, людям некогда было любоваться небом. Жизнь в северной стране была сурова и нелегка. Людей – рыбаков, лесорубов, охотников – больше заботило, чем сегодня накормить семью.
Северный полуостров, который облюбовала Майя, каменистой грядой уходил в море.
Жители кормились тем, что пошлет холодное море, да время от времени то один, то другой уходил на промысел.
Майя жалела обветренные лица и растресканные руки крестьян. Но чем тут поможешь?
Но чаще всего звезда над утесом заглядывала к Хане. Может, потому, что ее утлый домишко стоял у самого края обрыва,- песком сползавшего в море. А, может, из-за Акселя – шестилетнего сына вдовы Ханы. Беднее, пожалуй, не было никого в селении. Редко хлеб бывал на столе. Одежка – заплата на заплате. А в избе смех с утра до вечера.
Долга северная ночь – много месяцев Майя подглядывала в подслеповатое оконце избы. Но раз перед Рождеством Хана и Аксель поссорились. Мальчик был серьезным маленьким мужичком, слишком степенным для своих лет и рассудительным. Но мать, подхватив молчуна, подкинет, зацелует. А тут сидят по обе стороны стола. Аксель подпер кулачками щеки, щурился на коптилку с тюленьим жиром. Хана тоже за вечер ни слова. Горбится над шитьем, прокалывая костяной иглой медвежью шкуру.
Отложила шитье. Виновато попросила сына:
– Доставай из печи котелок. Поужинаем – и спать.
Звезда подивилась: похлебка в этот раз была наваристой, с кружочками сала поверху – Хана где- то добыла гусиный жир. А Аксель молчит, точно и не к нему обращается мать.
И Хана примолкла.
Маленький Аксель представлял рождественскую елку, какие бывают в богатых домах. На каждой ветке – румяный поросенок. Сушеная рыба висит вязками. Вырезанные из бумаги белки держат в лапках корзинки с орехами и брусникой. Мать рассказывала, что под Рождество к послушным детям приходит волшебник с длинной бородой и приносит то, чего больше всего хочешь. Целый год Аксель старался слушаться и не шалить. Обдумывал, что бы выпросить у волшебного деда. У матери валенки совсем прохудились. Да и отцовский заячий треух, который вечно наползал Акселю на глаза, хорошо бы сменить на новый. И в подполье пищат от голода мыши. Уже с начала зимы Хана ходит то стирать, то убирать.
Но больше всего Аксель мечтал о лодке с парусами. Была у них когда-то лодка с чиненым, но еще крепким парусом. Буря унесла ее в море. Лодку, пустую, прибило к берегу через неделю.
– Видно, нанялся наш отец к морскому царю в услужение, – успокаивала ребенка Хана. Мал еще, к чему ему знать правду?
Аксель верил, что отец послужит Нептуну, да и вернется с полными карманами жемчуга. Но как ни просил мать, лодку и парус продали.
Вот и задумал он выпросить у волшебника с бородой новую лодку. Вернется отец, а будто не уходил. Научит Акселя бросать сети, солить в громадных бочках рыбу.
Накануне Рождества Хана в тревоге спросила Акселя, который вдруг днем улегся на печь:
– Ты не болен? – и коснулась лба.
Аксель ответил, что должен выспаться.
– А то придет волшебник завтра, увидит, что я сплю, и отдаст нашу лодку другому.