— Столько красивых девушек сразу. У нас в городе, наверное, слёт фотомоделей?
Подруги прыснули в кулаки.
— Галантный он у тебя. Пойдём к нашим найдёнышам теперь.
Чернявая Маруся пришла с худым блондином стенд-апером, который непрерывно и несмешно шутил. Девушка натужно улыбалась и подливала спутнику свой коктейль. Правда с каждым новым глотком остроты делались всё ниже и ниже, пока не пробили нулевой уровень и не перешли в откровенные приставания.
Огненноволосая Катерина привела кряжистого байкера, который единственный смеялся над анекдотами блондина и отечески похлопывал того по спине. Байкер возвышался над барной стойкой, как горный утёс и алкоголь поглощал так же. Будто в речку подземную пиво вливалось литр за литром, а потом изливалось наружу на белых горах в заповедных местах.
Настя со Славкой легко вписались в компанию и сразу предложили игру.
— А давайте соревноваться — кто кого перепьёт. Девушки против парней.
— Да вы против нас, — байкер оскалился, — сплюнуть и растереть.
— Выигравшему — исполнение любого желания, — лукаво подмигнула Катенька.
И понеслась.
Через час на танцпол ввалились три парочки. Парни немного покачивались, и Настя с товарками незаметно поддерживали своих спутников, непрерывно хихикая и ритмично подёргиваясь в такт дьявольским звукам из басящих колонок.
Парни уже назагадывали своих нехитрых желаний и пытались их исполнить прямо на месте. Однако, девчонки попались юркие — ловко выворачивались из рук. Впрочем, деревянный, видавший виды пол тоже взбеленился и выворачивался, хотя на него они никаких видов не имели.
Тем временем девушки пробрались в самую гущу толпы, подражая окружающим, повторяя несложные движения. Катенька сбагрила своего спутника Марусе и, оторвавшись от остальных, нырнула в море из человеческих извивающихся тел, не торопясь поплыв в сторону диджея.
Блондин со Славкой зачем-то сели на пол и разулись. Видимо, решили с ним, с полом, познакомиться поближе. Байкер, наоборот, оживился и принялся намахивать круги руками и делать зачётные качи, чем сразу привлёк внимание троих пацанчиков, повредив разные части их тел столь энергичными движениями. Назревал нехилый такой конфликт, и Настя занервничала — почему Катенька не торопится?
Музыка резко захлебнулась, дёрнулась пару раз и сменилась на заунывное бормотание.
На берёзоньке, на Семик, на ветвях качалася.
На Купальницу ходила с русалками сплясалася.
Танцующие застыли на мгновение, а потом собрались в широкий круг, словно дети вокруг ёлки. Глаза у всех сделались стеклянными и мутными, плечи поникли, пальцы на руках скрючились. Лица ничего не выражали, у кого-то отвисла нижняя челюсть и текла слюна, кто-то мычал, кто-то раскачивался взад-вперёд.
Настя осталась в самом центре толпы, широко разведя руки и запрокинув голову. Сквозь купол она видела шершавое небо с крапинками звёзд; острые рога месяца кололи Алатырь камень, а из ран выбегал и разливался на полнеба молочный ручей. Полупрозрачные фигуры её подруг парили справа и слева: лица бледные, белёсые волосы текут до самых пят, а дальше превращаются в светлые щупальца, окутывающие людей.
Три парня рядом, которые пришли с ними. Стоят истуканами, соляными столбами.
— Сейчас, девочки. Давайте.
Белым потоком опустились русалки, потянули руки к своим спутникам. И хоть стояли не близко, а вытянулись предплечья метра на два-три, пока не достали и вокруг шеи не обвились. Еще гуще стали волосы, заполнили всю площадь танцпола, казалось, что люди стоят по колено в шевелящемся тумане.
Парни зашлись вдруг в неестественном смехе.
— Получается, девочки. Щекочите сильнее.
И русалки щекочут. Человеческий хохот выплёскивается из глоток, разлетается в стороны, разбивается прибоем об стены. Зачарованные посетители раскачиваются и перетоптываются, а потом начинают двигаться в едином порыве, вращаясь по часовой стрелке, как гигантский хоровод.
Смех конденсируется янтарными каплями в воздухе, закручивается в спираль вместе с людским потоком, густеет и темнеет. Заунывная песня смолкает и воцаряется тишина, слышно только шорох переступающих ног и тяжёлое дыхание.
Сверкающая спираль взмывает до потолка, змеей свивается в тугой клубок и ложится Чёрной Жемчужиной в ладони Маруськи. Одновременно спадает и морок. Настя не видит больше ни неба, ни млечного пути, только кирпичную неухоженную кладку потолка.
Растерянные люди толкутся на месте. А девушки ловко ныряют в хоровод, пролезают под сцепленными руками и исчезают прежде, чем кто-то успевает опомниться.